Сенаторы спорили с ним, до потери пульса. С выпученными глазами и вздувшимися венами, они кричали на него, не признавая правоту его еретических слов. Но и по прошествии не одного десятка лет, Маркус не перестал лелеять мечту о равноправии между богатыми и бедными, между теми, у кого есть власть и сила и теми, кто ими обделен...
И вот, когда число нападений каннибалов на Город возросло с единиц в год до десяти тысяч, сенаторы вновь начали прислушиваться к его словам, всматриваясь в его уста, они впитывали все из того, что он им говорил. Еще несколько лет и число каннибалов и просто тех оголтелых безумных нищих жителей из окрестностей Города, верующих во всякую дрянь, возрастет во много раз. Когда люди теряют из-за голода дочерей, сыновей, матерей, отцов, братьев и сестер, они начинают сходить с ума и их не остановить. Ничем. Как бы не надеялись люди Города на дроидов, этих самых дроидов может на многомиллионную толпу и не хватить. Так он говорил на заседании Сената. Собралась вся Большая Палата. Собрались все. Впервые за столько долгих лет. И что же они услышали от него, Маркуса? Много услышали, во многое поверили, многого испугались... Да, все было хорошо, пока его не перебил Майкл Томбо. Этот уродливый выскочка свел на ноль все его старания! Сенаторы вновь заговорили о том, что Колизей упрочит власть Города над жителями Нижних ярусов. Идиоты! Колизей-то свою власть упрочит, но Сенат-то тут причем?! Но, никто Себастуса не слушал... В бешенстве он пришел домой и сел пить «Катрину», вглядываясь вдаль.
Что ему делать с этим ублюдком Томбо? Убить его хладнокровно, как еще недавно убил собственного сына, не реально - можно лишиться всего за один миг. Нанять кого-то? Тоже рискованно. Надежных людей сейчас не найти. Что же тогда сделать?..
Себастус прикусил губу. Теплая кровь выступила навстречу алому закату.
Решение задачи, как устранить Томбо, пришло, само собой. Обнулить его чип...
Каждый житель Города (и Нижних ярусов тоже) носил с собой вшитый в тело, не далеко от большого пальца правой руки, микрочип. На этом микрочипе записывались все мало-мальски важные операции, выполненные осознанно владельцем чипа. Если этот чип стереть, то тогда можно завладеть не только всей информацией, но еще и тем, что называют Городской статус - положение человека в обществе, чей чип вы обнулили и загрузили данные на собственное запоминающее устройство, свой микрочип...
Вот только где такого человека найти? Сам Маркус не хотел загружать себе Майкла Томбо. Если он это сделает, то лишиться власти Первого Сенатора, а ее величество Власть превыше всего...
Глава девятнадцатая.
Пит сидел на твердой скамье, склонив голову и прислушиваясь к каждому слову, которое рождалось за тонкой стенкой соседнего кабинета. Сидевшая за небольшим столом Эллен, отвечала на вопросы человека в белом халате.
Лизи забрали и увезли в неизвестном направлении. Впрочем, как и всех детей. Сто пар с больными детьми. Сто пар, у которых этих детей забрали, пообещав, что дети будут живы до тех пор, пока живы родители, будут вылечены в том случае, если родители победят в схватке не на жизнь, а на смерть.
В те времена, когда на севере Европы обитали варварские племена, на юге континента процветало заведение под названием Римский Колизей. В Колизее Рима воины побеждали, бившись на смерть... В Колизее Города речь не шла о твоей жизни или твоей смерти. Нет. В Колизее Города речь шла о жизни твоего ребенка. Если ты побеждал в битве, не только ты оставался жив, но и твой ребенок оставался жив. Его холили и лечили, если ты побеждал, и жестоко умерщвляли, скармливая псам или людоедам, которых держали для увеселения, если ты погибал на арене Колизея Города сам...
Такие сражения, когда ты сражался за свое больное дитя, стали модными около полувека назад и с тех пор процветали. Обычно одно сражение было один раз в год. Никто и не представлял, что можно вот так, по чьей-то злой прихоти, взять сто пар с больными детьми и заставить их сражаться друг с другом...
Шепот Эллен прекратился и послышались ее неровные шаги по полу. Вскоре она вышла к нему и последние несколько метров пролетела по воздуху, стремясь в его объятия. Ничто так не сближает, как горе. Чем больше горе, тем ближе становятся люди...
- Успокойся, - зашептал Питер, запуская пальцы в спутанные и грязные волосы жены.
- Питер Роксбург, - послышался голос из-за тонкой стенки.