- Хорошо. Дальше.
- Дальше мы берем вскрывшиеся счета и переводим все средства на твой счет.
- А почему нужны именно четыре минуты? - спросил Томбо, подавшись вперед.
- Потому что, База Данных, отвечающая за жителей нашего Города и его окрестностей, получив сигнал о взломе «Сейфа», заблокирует любые операции через четыре минуты.
- Это точная информация?
- Точнее некуда!
- Откуда у тебя такая уверенность, Руэл?
- Мои парни взломают Базу и продержат ее в висячем положении четыре минуты. Мы уже провели пару раз испытания. Так что все должно получиться.
- Ты не шутишь? Почему я не знал об этих твоих испытаниях?
- Нет, я не шучу. Потому что, не знал. Зачем тебя загружать такой ерундой, как взлом Базы?
- А какие последствия для Города эти твои фокусы с Базой будут иметь?
- Кроме того, что все «Сейфы» будут отключены?
- Да.
- Какой-нибудь шустрый парень, с обнуленным чипом под кожей, может загрузить кого-нибудь в базу, и выдать себя за этого кого-то, перед тем этого кого-то убив.
- Ни хрена не понял!
- А... Не ломай голову, Майк! Доверься мне! Поверь, никто не обладает необходимыми знаниями для того, чтобы обнулиться и перезагрузиться! Это сложная штука, так что можно спать спокойно.
- Уговорил, хотя я не очень-то уверен в том, что ты поступаешь правильно, оставляя Город без службы безопасности.
- Ненадолго.
- Хоть и не на долго.
- Продолжим или будем жевать эту кость до скончания времен? - улыбнулся Бролин.
- Продолжай.
- Дальше. Переведя все средства на счет нашей скромной персоны, под именем Майкл Томбо, мы убираемся восвояси и через пару суток встречаемся за Городом в точке, указанной на карте под пунктом «Зет».
- И это все? Так просто?
- Все гениальное - просто!
- Когда ты предлагаешь начать?
- После последней битвы на Арене Колизея.
- Почему-то я не сомневался в том, что ты назовешь именно этот день.
- Тут тоже нет ничего сложного, Майк. Я уверен, что сенатор Маркус Себастус, прежде чем открыто или тайно на тебя напасть, дождется пока закончиться последнее представление Колизея. Нападать на тебя в то время, когда Колизей только-только открыл ворота... Это было бы слишком глупо... Даже для сенатора...
И снова этот сукин сын попал в точку, подумал Томбо, глядя на Бролина, улыбавшегося тонкими губами уродливого рта.
Глава двадцать первая.
Джилпус не мог понять, о чем говорил сенатор Маркус Себастус. Неужели этот злобный старикан, который старше его всего лишь на пару лет, и вправду задумал прибрать к рукам Колизей? Да, идея всех этих боксов пыток, пыточных камер, где все желающие могли истязать жертв в свое удовольствие, принадлежала ему, но он никогда не думал, что придется быть постоянно на чеку, чтобы самому не угодить в одну из этих камер...
- Ты, Джилпис, должен уяснить одну вещь - никогда не пытайся мне перечить. Ты проиграешь. В любом случае.
- Я и не пытался, сенатор...
- Заткнись! Заткни свой гнилой рот и слушай! Твои ребятишки наследили своим дерьмом в городе нищих! Не то, что наследили, а прямо наложили кучки своего дерьма, пометив их моим именем! НО! - сенатор поднял палец. - Я убрал дерьмо. Смыл его, кровью тех, кто эти дурно пахнущие кучки там оставил. Когда я посылаю людей на вербовку, я не говорю им, что можно делать, а чего делать не следует. Понимаешь? - Джилпус кивнул. - Так вот, когда твои душегубы пошли на вербовку, кто-то им говорил, чтобы они насиловали женщин и детей? Сука, средь бела дня!!!
Джилпус, не ожидавший такой резкой смены темы разговора, не мог вымолвить ни слова. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу и хранил молчание.
- Ты думаешь отвечать на вопросы или намерен хранить гробовое молчание? - голос Себастуса вновь понизился на несколько октав. - Быть может тебе развяжет язык пытка в одной из твоих пыточных камер, а?
- Я не знаю, что ответить... Да, это моя вина, но...
- Что, но? По-твоему, но - это достаточно?! Из-за твоих придурков мне устроили на утреннем заседании головомойку! Я, словно маленький мальчик, отчитывался перед кретинами из Сената!
- Простите, сенатор, - прошептал Джилпус.
- Засунь свое простите себе же в задницу и выметайся отсюда!
- Но, сенатор...
- Я сказал - пошел вон, щенок! Если проболтаешься кому-то о том, что работал на меня - убью.
Дождавшись пока матовая дверь с глухим звуком закроется за спиной Джилпуса, Маркус потянулся к стакану, наполненному голубой жидкостью.
- Зря ты не убил его, - сказал глубокий голос.
- Он нам может еще пригодиться. Он как собачка предан.
- Любая собака бежит, поджав хвост, когда ее пинают и стремиться к тому, кто дает ей кусок хлеба, сын, - заговорил голос.