Хвостов вернулся к генералу Глобачеву и стал рядом с ним.
Тотчас снова медленно открылись высоченные двери позади стола, и в них появился царь в скромной полевой форме полковника, без всяких орденов. Он прошел мимо стола и остановился в нескольких шагах перед депутацией.
— Здравствуйте, господа, — еле слышно произнес Николай с растерянной улыбкой и оглянулся на стоявшего позади него генерала — то был начальник его личной охраны жандармский генерал Спиридович.
Управляющий заводом Станков негромко, в тон царю, ответил:
— Здравия желаем, ваше величество. — Он оглянулся на депутацию, и мастеровые нестройно произнесли:
— Зрав… ва… величество…
Станков выпятил грудь и уже громче сказал:
— Многие лета вам, ваше величество!
Царь переминулся с ноги на ногу и повернулся к Хвостову, точно спросил у него — дескать, что же дальше? — и потом заговорил тихим, глуховатым голосом:
— Нелегкие дни переживает теперь наша отчизна. Злой и коварный враг ведет против нас постыдную войну, и доблестные сыны отчизны, ваши братья, с оружием в руках, с тем оружием, которое вы куете, отстаивают честь и величие России, нашей матери-Родины. Я знаю, вы все хорошо работаете, а это значит — вы хорошо сознаете свою братскую ответственность перед нашими славными воинами. Спасибо вам за это… — Царь говорил, не смотря на депутацию, а чуть повернувшись вправо, к окну, за которым медленно падал снег…
Царь вздохнул и продолжал:
— Все истинные россияне понимают, что победа над врагом в общей битве рука об руку с нашими доблестными союзниками есть то главное, ради чего мы все живем и ради чего помирают россияне на фронтах войны, а в тылу утраивают свои усилия, которые… — Царь запнулся, он всегда путался из-за этих «которые» и сейчас не знал, как окончить эту длинную фразу, и вдруг сердито заключил — Без победы нет у нас будущего… — и, решив уточнить, добавил — Грядущая победа не за горами, и все наши усилия даром не пропадут… — Он помолчал и тихо произнес — Спасибо…
Царь отступил на два шага назад. В это время управляющий Станков сделал шаг вперед, прокашлялся и заговорил округлым рокочущим баском:
— Ваше величество, государь наш! Мы пришли к вам выразить великую любовь и веру в вашу отеческую и государственную мудрость, чтобы сказать вам о нашей беспредельной преданности вам и престолу. С этой любовью и верой мы работаем во имя нашей грядущей победы над коварным врагом. Трудовой люд нашей великой державы с величавым спокойствием встречает все испытания времени, и никакие трудности не согнут нашей воли и веры. С этим твердым заверением мы и пришли в ваш дом. Примите же нашу коленопреклоненную любовь и преданность, а в память о нашей встрече соблаговолите принять от нас символический подарок… — Станков оглянулся назад, и кто-то из депутации передал ему вылитую из чугуна фигурку кузнеца с занесенным над наковальней молотом. Тотчас впереди царя возник начальник личной охраны монарха генерал Спиридович, который взял подарок и, бегло показав его царю, унес и поставил на стол.
— Спасибо… спасибо… — поклонился царь и, выпрямляясь, сказал — Ваши слова запали мне в душу. Замечательные слова. Они тем более трогают меня, что именно на вашу среду мне нередко указывают, что там полно неверных и жаждущих смуты. Теперь я вижу, как далеко это от истины. Со своей стороны, я заверяю вас, что как я, так и мое правительство — мы будем неустанно заботиться о ваших интеросах и благодарно наблюдать ваш честный труд во благо отечества. Спасибо…
Царь сделал отрывистый поклон головой и снова подошел к депутации поближе. Приблизились туда и Хвостов с Глобачевым. Царь пожал руку управляющему Стаикову и попросил представить ему депутацию. Станков начал, показывая рукой на отдельных депутатов, называть их фамилии. Царь кивал представленному, уже смотря на следующего. Депутация стояла в два ряда, и тем, кто стоял во втором ряду, при представлении приходилось высовываться между стоявшими впереди — царь даже улыбнулся, когда один малорослый депутат вдруг вынырнул между плечами впереди стоявших. Когда был представлен последний в шеренге Василий Делов, царь спросил у него:
— Как, милейший, настроение?
В мгновенно сгустившейся тишине послышался веселый голос Делова:
— Лучше всех, ваше величество! — Глаза его так бесовски сверкали, что царь задержал на нем несколько удивленный взгляд и ответил тихо:
— Это приятно слышать… — И, видимо, подогретый бодрым ответом Делова, спросил у стоявшего рядом с ним недавнего крестьянина Ивана Рыбака — Нет ли, милейший, просьбы какой?