— Я думаю, думаю, думаю! Голова моя кружится и слабеет, как у бобра, попавшего в весенний водоворот. Это земля ттынехов, — повел он рукой вокруг. — Тут все наше: земля, камни, вода, небо. Нам оставили их наши предки. А что будет с ттынехами, когда нувуки узнают про это? — протянул вождь руку к Андрею. На ладони лежал крупный самородок. — Тогда земля наша застонет от шагов белых людей, а для ноги ттынеха не будет места на родной земле.
Красное Облако смотрел на русского беспомощно и жалобно, и это было необычно для гордого вождя.
«Я никому не скажу об этом золоте! — решил Андрей. — Напустить сюда, на бешеные деньги, орды жадных и жестоких людей, русских или американцев — безразлично?! И этим отплатить индейцам за доверие и дружбу? Бесчестно это!»
— Ты задумал великое дело, анкау! — взволнованно сказал он. — Борись за родную землю и за свободу своего народа! Закрой все тропы в свои земли, не пускай нувуков, если они придут в стойбища ттынехов.
Красное Облако опустил голову.
— Как я закрою тропы в мою землю? Чем? Этими ружьями, которые лениво стреляют? — поднял он свою кремневку. — Ты верно сказал: на медведя не идут со ржавым ножом. Добрая Гагара, спаси мой народ! Возьми золото, бери все золото, что есть в этом ручье и на его берегах, и купи нам часто и далеко стреляющие ружья. И научи нас хитростям войны. Научи ттынехов нападению в лесу, засадам в горах, сражениям на равнинах и защите наших стойбищ. Ты спас моего сына, теперь спаси весь мой народ! Белая Западня задушит его!
Андрей ошеломленно поднялся с камня. Этого он не ожидал. Купить индейцам оружие? Опасная игра! Но на это он пойдет без колебаний. Страшно другое. Учить индейцев искусству войны? Воинов, знающих только «индейскую войну», нападения в одиночку или стычки мелких партий, обучать тактике и стратегии большой войны?! На это нужны годы! Это значит запереть себя в пустынях, жить жизнью первобытной, дикой, без книги, журнала, газеты — единственной связи с далекой родиной…
Андрей молчал. Молчали и индейцы, опустив глаза в землю, не тревожа русского даже взглядом. Пусть думает. Только зудение комара тонко и остро, как иглой, сверлило настороженную выжидательную тишину. И вдруг послышался громкий, насмешливый голос Громовой Стрелы:
— Добрая Гагара — касяк, торгован. Он думает сейчас, сколько бобров взять за свой ответ.
— Зачем говоришь плохие слова, Громовая Стрела? Я не торгован, я охотник, как и ты, — горячо, волнуясь, ответил русский. И, обращаясь к сахему, заговорил еще более взволнованно: — Красное Облако, я куплю ружья ттынехам. Я куплю вам хорошие ружья! И я пойду по тропе войны рядом с моими братьями ттынехами! Мое ружье будет стрелять по врагам ттынехов!.. — с внезапным порывом вскинул он свой штуцер.
Красное Облако не шевельнулся, лицо его застыло в холодном спокойствии, но в глазах вождя было ликование. Потом он тихо сказал:
— Я верю тебе, Добрая Гагара, ты наш брат.
— А ты, Громовая Стрела, веришь мне? — улыбнулся Андрей вождю Волков.
Молодой анкау глубоко и шумно вздохнул и долго не выпускал вздох, будто удерживая себя от чего-то. И ответил он не сразу и не твердо.
— Зачем торопиться, касяк! У рыси пятна снаружи, у человека пятна внутри. Я не буду торопиться. — Он поднялся и, подойдя к одеялу, на котором лежало золото, начал связывать его концы. — Бери золото, касяк, и привези нам ружья.
— Подожди, анкау, — остановил его Андрей. — Золота очень много. Все я не возьму.
— Возьми сколько надо, — ответил Громовая Стрела. Он снял с пояса мешок из волчьих шкур и, опустившись на колени перед кучей золотого песка, начал насыпать его в мешок.
— А если золота мало будет, приди и возьми сам Говорящая тряпка приведет тебя сюда, — послышался за спиной Андрея голос Красного Облака.
Он обернулся. Сахем протягивал ему парусиновую карту.
— Сахем, ты отдаешь в мои руки жизнь своего народа?! — потрясенно воскликнул Андрей.
Вождь взял руку русского, долго смотрел на нее и слабо пожал запястье. Это было рукопожатие индейцев. — Добрые руки! Хорошие руки!
Он повернул руку Андрея ладонью вверх и положил на нее карту.
— Теперь идем обратно в стойбище, — сказал Громовая Стрела, кладя к ногам Андрея завязанный мешок с золотом. — Ты возьмешь своих собак, касяк, и погонишь их на редут. Ты будешь очень гнать своих собак! Наше дело надо скоро делать.
— Уг. Наше дело надо скоро делать! — сурово повторил Красное Облако,
ПРИШЕДШАЯ ИЗ НОЧИ
Дышишь — будто сосешь тонкую хрупкую льдинку. Воздух ломкий, чистый и крепкий. Вода в Юконе отяжелела, стала тугой и плотной, как нерпичий жир, а над речными отмелями носились косяки молодых, поднявшихся на крыло уток. Готовились к отлету. А вскоре пропали и утиные косяки. В тальниках вскрикивала тоскливо серая цапля, последней покидающая север. Утра вставали туманные и холодные, без солнца, и однажды, багряным вечером, выпала не роса, а иней. Шел октябрь — месяц Инея, а также месяц Первых Буранов.
Андрей был давно готов в дорогу Мехов у него набралось на два тобоггана. Спасибо ттынехам! Никогда не было у него такого богатого промысла, какой он повезет теперь на редут. А под мехами, в самом низу, лежал тяжелый мешок из волчуры. Золото!
Андрей все решил и все обдумал. Он пойдет на Береговой редут, к закадычному своему другу, отставному капитану Сукачеву. На сукачевский редут часто заходят иностранные корабли, зверобои, китобои и просто купцы. И каждый шкипер, особенно американец или англичанин, обязательно браконьер и контрабандист. Эти авантюристы северных морей приволокут любой товар, лишь заплати им хорошо и обязательно наличными. А контрабандным оружием они издавна снабжали весь американский берег, от Мексики до Аляски. Не решил Андрей только одного — стоит ли втягивать в это опасное дело старика Сукачева? Сам-то Македон Иванович с восторгом согласится принять участие. Любит лихой кавказец и аляскинский зверобой поиграть в прятки с опасностью и даже со смертью.
Андрей давно готов, дело за индейцами. И однажды, ранним утром, когда по-настоящему еще не развиднелось, в его палатку вошли Красное Облако и Громовая Стрела.
— Пора, Добрая Гагара, — сказал сахем. — Тропа ждет.
— А куда собрался Громовая Стрела? — неприятно удивился Андрей
Вождь Волков был одет по-дорожному, в парку с капюшоном и в меховую шапку из волчьей головы
— Он будет тянуть след.
— Разве я женщина или ребенок? Я не первый раз встану на тропу.
— Ты не можешь! — решительно сказал сахем. — Ты не знаешь нашей кочевой тропы к берегам Туманного моря. Громовая Стрела знает.
Андрей молчал. Все это было очень подозрительно! Ттынех, и даже не простой охотник, а вождь, идет на редут касяков! Редкий, исключительный случай! А что это означает? Братская, дружеская забота Красного Облака или индеец все же остается индейцем, и в темной необузданной душе сахема проснулись недоверие и подозрение?
Сахем, зорко следивший за лицом русского, подошел к нему. Взяв руку русского, он приложил ее к своему сердцу:
— Когда твоя рука лежит на моем сердце — сердцу тепло. Я доверил тебе, Добрая Гагара, жизнь моего народа. Она в этой, твоей руке, — с добрым укором сказал Красное Облако.
Андрей пристыженно покраснел, потом улыбнулся, открывая всю душу;
— Я пойду по следу Громовой Стрелы, брат мой!
…Прощальный костер зажег сам Красное Облако. Тунгаки громко, с воплями и плясками, молили духов сохранить жизнь уходящих, защитить их на тропе. Их вопли, от которых у белых людей замирает душа, не пугали ребенка, висевшего в мешке за спиной матери. Он сосредоточенно сосал кусок сырого сала и спокойно смотрел на Андрея живыми черными глазенками. «Кем вырастет он? — подумал Андрей. — Свободным охотником или всегда голодным, но пьяным попрошайкой, пресмыкающимся перед белыми хозяевами его жизни и смерти?»
К костру подошел Кривой Бобр и в последний раз попросил прошки на трубку. Единственный его глаз смотрел печально. О чем жалел старик? О крепкой касяцкой прошке или о приветливых словах и ласковой улыбке Доброй Гагары?