— Я понял вас, сэр, — поклонился Астору губернатор, затем повернулся к секретарю. — Запишите, что сэр Генри Астор против военных экзекуций и предлагает улаживать все недоразумения с дикарями только мирным путем. Я верно изложил вашу мысль, сэр?
Астор молча наклонил голову.
— Запишите и мое мнение! Я за выстрелы, за пули! — закричал, подбегая к секретарю, Пинк,
— Тише, тише, мистер Пинк, — снова остановил его губернатор. — Вы не на предвыборном митинге.
— Не затыкайте мне рот! — заорал еще свирепее Пинк. — Я свободный американец! Имею право говорить где мне угодно и что угодно! И я требую, чтобы моей экспедиции дали десяток солдат. Америка должна защищать интересы американца!
— А зачем вам солдаты? Вы уверены, что индейцы нападут на вашу экспедицию? — спокойно спросил Астор.
— А это что? — поднял Петелька правую руку. — Индейцы отрубили мне два пальца! Они пролили кровь белого человека, американца! Я христианин, а библия говорит: око за око! — выхватил он из кармана библию и взмахнул ею, как абордажным топором.
— А что будет искать ваша экспедиция на Медной? — по-прежнему спокойно спросил Астор, снова поворачиваясь к камину.
— Золото! Там лежит мое золото! Понимаете, сэр?
— Да, да! — покивал головой миллионер. — Я начинаю припоминать. Вы предлагали нашей фирме совместно эксплуатировать это золото. Это было года три назад. К моим директорам обратился с этим предложением ваш компаньон.
— Шапрон, — буркнул шкипер.
— Да, кажется. Он говорил о какой-то карте на парусине.
— Это моя карта! Я сам ее рисовал. Это карта моего золотого прииска! — свирепо посмотрел Пинк в спину Астора выпученными глазами.
— Это пока еще не прииск, шкипер, а только лишь золотое месторождение, — посмотрел на него через плечо Астор, ласково улыбаясь. — И владеть им будет тот, кто первый застолбит ею и сделает законную заявку. Вы это сделали, Пинк? Нашел Шапрон эту карту и это золотое месторождение?
— Он поехал искать и не вернулся. Он погиб, — проворчал Пинк.
— Его труп нашла канадская полиция, которая шла следом за ним, — объяснил губернатор. — Песцы уже обгрызли его.
— Карта на парусине. Обрубленные пальцы. Объеденный песцами труп, — покачал сожалеюще головой Acтop. — Все это хорошо для романистов, Ирвинга, По, Купера, а не для деловых людей. — Он встал, повернулся к Пинку и сказал спокойно, с веской уверенностью: — Боюсь, что вы опоздали, шкипер. Мною уже посланы на Медную и дальше, на Юкон, инженеры с поисковыми партиями. Я уверен, что они найдут это золотое месторождение раньше вас, нанесут его не на кусок парусины, а на хорошую кальку и. конечно, застолбят его.
Пинк странно всхлипнул, будто хлебнул горячего, и обжегся. На переносье его выступили капельки пота. Он начал медленно пятиться от миллионера и пятился до тех пор, пока не уперся в стол секретаря. И тогда произошло необыкновенное.
— Дьявол!.. Акула!.. Пират!.. — с отчаянием, с исступлением на лице закричал шкипер на Астора. — Я держал это золото в своих руках! Вот в этих искалеченных руках! Я шесть лет гоняюсь за ним! Это мое золото!.. — У него перехватило горло. Беснующимся шепотом, рвя обеими руками отросшую бороду, он хрипел со злой тоской: — А ты и сюда залез? Отнял у меня котиков, а теперь и золото отнимаешь? Что же мне остается — рыбу ловить?
— И рыбу буду ловить я! — В голосе Астора зазвучала уже угрожающая и нетерпеливая нотка. — Я жду прихода сюда целой флотилии моих рыболовных пароходов. Что вам делать, шкипер? У вас есть парусное судно, будете развозить по островам моих зверобоев, рыбаков, рабочих.
Пинк опустил голову, минуту стоял так и, не подняв головы, медленно, тихо вышел из губернаторского кабинета. На полу лежала выпавшая из его рук библия.
— «Развозить рабочих по островам»! — засмеялся командующий, не дожидаясь даже, когда за Пинком закроется дверь. — Нет, сэр, это лошадь другой масти! При русских, говорят, он неплохо здесь веселился?
— О, да! — засмеялся и губернатор. — Пинк был известен здесь под кличкой «Джон Петелька». Черный бриг, лихая команда из головорезов, «веселый Роджер» [84] на мачте и полное забвение христианских заповедей. Джон Петелька! Прислушайтесь, как это звучит!
— Время лихих черных бригов прошло, — сказал Астор. — Они отжили свое время. Теперь новое время. Теперь нужны не черные бриги с «веселым Роджером» на мачте, а хорошие пароходы с вместительными трюмами. Мы найдем, что вывозить отсюда в этих трюмах. Русские не умели делать настоящие дела, у них было здесь плохое хозяйство.
Он поклонился генералу и пошел к дверям, но около чучела медведя, под которым сидел Пинк, остановился:
— Почему вы не уберете этого изъеденного молью русского медведя? Ничего старого! Здесь все будет по-новому!
Астор вышел, и даже через закрытую дверь слышно было, как он шаркает по полу ногами.
— У нас не решен пункт второй, — поднялся из-за стола и командующий округом. — Как же мы поступим с лейтенантом Брентвудом?
— Он доносит, что топографические работы затруднены недружелюбием индейцев, но он не просит выслать ему на помощь военный отряд, — ответил губернатор. — Этого в донесении лейтенанта нет.
— Ну и прекрасно! — махнул рукой командующий. — Пусть тогда выкручивается, как умеет.
ЭТО ГОЛОС ДНЕЙ МИНУВШИХ…
Вам из диких стран принес я
Эту песнь о Гайавате!
Лагерь лейтенанта Брентвуда стоял на склоне высокой сопки, скудно поросшей сосной. Ниже лагеря, у подножия сопки, мощно катил черные волны Юкон. Противоположный равнинный берег лежал пышными пойменными лугами, утопавшими в сочных высоких травах. Сквозь их зелень прорывались красные, голубые, желтые, фиолетовые вспышки цветов. Буйные краски, изобилие, Щедрость природы!
Две палатки — вот и весь лагерь лейтенанта Брентвуда. В его топографическом отряде всего два солдата, капрал и три траппера, на обязанности которых было снабжать людей и собак мясом и охранять лагерь, когда офицер и солдаты уходили на съемки.
Но в охране лагеря необходимости, по сути дела, не было. Индейцам, видимо, не нравилось, что белые идут все глубже и глубже в их страну, открывая ее тайны, но ни разу они не нападали на отряд. Они лишь избегали встреч с американцами. Люди Брентвуда видели краснокожих только издали. Индейцы появлялись внезапно одиночками или небольшими группами и также внезапно исчезали. Это раздражало и беспокоило лейтенанта. Отряд часто нуждался то в лодках, то, при переходе через холмистые местности, в добавочных собаках для летних нарт, нагруженных топографическими инструментами, то в проводниках, когда отряд попадал в болота. Брентвуд, отправляясь в поход, твердо надеялся на помощь местных жителей, а индейцы, не открыто враждебные, но и не дружелюбные, упорно отказывались от встреч с белыми.
Длинный летний день перешел незаметно в такую же светлую солнечную ночь. Лейтенант и солдаты вернулись со съемки и купались в Юконе. Их веселые голоса далеко и звонко неслись по реке. Два траппера готовили ужин на всю партию; один потрошил птицу, другой пек пресные лепешки. Они оба подняли головы, услышав тяжелые шаги в сосняке. К костру подошел третий траппер, длинноногий и грудастый великан, и сбросил с плеча крупного горного козла. Потрошивший птицу рыжебородый орегонец Боб Ламмерс оглядел козлиную тушу ревнивым охотницким взглядом и сказал завистливо:
— Узнаю выстрел Тима. Всегда в голову и всегда между рогов!