О нерожденной «Тройчатке…» уже упоминалось, равно как и о предложенном Пушкину в 1835 г. Одоевским участии в журнале «Современный летописец»; к этому надо добавить «Московский наблюдатель», появившийся в 1835 г. при деятельном сотрудничестве Одоевского, старавшегося привлечь к журналу и Пушкина. Вообще Одоевский при всей своей отрешенности от практической жизни (правда, особенно развившейся к пожилым годам) был энтузиастом-организатором российской периодической печати, и, вполне естественно, что, сходясь с ним во многих литературных позициях и справедливо почитая его за человека глубоко порядочного, Пушкин привлек Одоевского в качестве одного из основных сотрудников «Современника». Увы, 1836 год весь шел для Пушкина негладко — не получилось идиллических отношений и с добрейшим, как дружно свидетельствуют все мемуаристы и многие факты последующих лет, Владимиром Федоровичем.
Одоевский был, во-первых, как бы связующим звеном между издателем «Современника» и владельцем Гуттенберговой типографии, где печатался журнал, Б. А. Враским. Во-вторых, в отсутствие Пушкина (поездка в Михайловское с гробом матери, а потом в Москву) Одоевский вместе с Плетневым и Краевским и при некотором участии Натальи Николаевны (гл. 2, № 31) взял на себя составление и корректуру второй книги «Современника». Одоевский и сам печатался в пушкинском журнале — Пушкин высоко ценил его статьи «О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе» и «Как пишутся у нас романы»; Пушкин хотел напечатать и повесть Одоевского, хотя кое-что из прозы отклонил.
Очень важно было, что Одоевский помогал Пушкину в борьбе с журнальными противниками — нанеся чувствительный удар «Библиотеке для чтения», он, как уже говорилось, сумел даже поместить анонимную защиту «Современника» в «Северной пчеле». В главе 4-й нашего сборника вы увидите прекрасную статью Одоевского «О нападении русских журналов на поэта Пушкина», которую, как ни старался, не мог он поместить при жизни поэта ни в одном периодическом издании Москвы и Петербурга. Что говорить, если статья эта смогла впервые увидеть свет за пять лет до смерти самого Одоевского! До 1864 года — никто не хотел защищать Пушкина!
Объясняя судьбу статьи в «свинцовое десятилетие нашей журналистики», Одоевский вспоминал: «Эта статья в ту эпоху, т. е. в 1836–1837 гг. нигде не могла быть напечатана; не соглашались на то ни издатели, ни цензоры: кто по дружбе и расчетам, кто по страху; такова была сила тогдашней «Северной пчелы» и ужас, ею наведенный; она считалась каким-то привилегированным изданием, и даже говорили тогда, что эта привилегия посредством каких-то подземных ходов была действительно закреплена канцелярским порядком; по крайней мере, ей позволялось то, что другим запрещалось наотрез. Намекнуть о монополии «Северной пчелы» на политические новости и ежедневный выход считалось делом самым предосудительным. В это время «Библиотека для чтения», «Сын отечества» и «Северная пчела», братски соединенные, держали в блокаде все, что им не потворствовало, и всякое издание, осмеливавшееся не принадлежать к этой фаланге, хлестали в три кнута». Пожалуй, нигде более мы не найдем столь точной характеристики журнальной ситуации в последний год жизни Пушкина!
Достойный ответ на «пчелиные гадости» и хоть намек на интриги «подлеца Фаддейки», как называли между собой Булгарина Одоевский и Краевский, даже и думать нечего было пробить в печать. Как ни старался Краевский статью Одоевского протиснуть через цензурное сито, убрав все эпитеты по адресу Булгарина, так ничего и не получилось.
Умное и содержательное письмо написал Одоевский Пушкину, прочитав «Капитанскую дочку» (гл. 5, № 65); во многом способствовал он развитию научного отдела «Современника»: в статье «О вражде к просвещению…» (название, кстати, дано Пушкиным) Одоевский горячо призывал к развитию русской науки, утверждая, что «самое дорогое для России… ее просвещение»; он предложил также для опубликования в «Современнике» очень понравившуюся Пушкину статью М. С. Волкова «О железных дорогах в России».
Словом, Пушкин и Одоевский были близки во многом и безусловно опирались друг на друга в борьбе с реакцией в период издания «Современника». Если попытаться коротко выразить, как мы теперь говорим, идейную общность Пушкина и Одоевского, то она заключена в такой формуле, принадлежащей Владимиру Федоровичу: «Мы любим наше отечество — Россию — как только сын может любить мать свою; нам дороги ее радости, нам горьки ее печали».