Пен был прав. Священное право на неприкосновенность собственных владений издавна ценилась куда больше даже права на жизнь. На частную территорию с обыском было заявиться практически невозможно даже таким организациям, как ФБР. Обыски практически ушли в далёкое прошлое. Собрать все подписи на ордер было нереально, так что обыски проводились во всём Нью-Тауне не больше одного раза в два года. Правда, если ФБР прознаёт, что Замойски скрывается здесь, они могут заявиться под видом конкурирующей банды и пострелять всех свидетелей — такое бывало, но не так уж часто. Для этого они должны были полностью быть уверенными, что преступник скрывается именно там.
Владения Малютки Пена располагались на искусственном острове, сооружённом из бытовых отходов огромного города, именно той их части, которая не поддавалась утилизации и вторичной переработке. Подобный мусор закатывался в специальные контейнеры-кубы из практически не разрушающегося материала, и из этих-то кубов и «насыпали» искусственные острова. Они стоили сравнительно недорого и могли приобретаться всеми, кто не желал выкладывать гораздо большие суммы за виллы на гораздо более удалённых, но натуральных островах. Прозвали их в народе по разному. «Гангстерские ранчо» — поскольку они были по карману и устраивали в основном гангстеров средней руки. «Дерьмовые кучи». «Рай засранцев». И прочее — в том же духе. В выражениях аризонцы никогда не стеснялись.
Малютка Пен, не мудрствуя лукаво, «облагородил» безликий ландшафт своего островка наведёнными голографическими картинками роскошного первозданного леса, выстроил дом из недорогого материала, запоминающего заданные формы, и зажил в нём, как в средневековой крепости, предварительно обезопасив свой остров подержанной установкой силового поля, чтобы никто, кроме него и членов его банды, не мог туда проникнуть.
Сутки Замойски провёл в тишине и спокойствии, время от времени наблюдая свою физиономию в «Новостях». «Разыскивается за государственную измену». Судьба беглых преступников и московитянских шпионов мало кого волновала в Аризоне. Во всяком случае куда меньше, чем обещание звёзды «Кретин-рока» Джоанны Линч продемонстрировать тридцать пятую позу интимного контакта с её псом породы Баскервилль, напоминавшим больше по размерам корову. Поэтому долго физиономия Замойски на экранах не задерживалась. Оживлялись аризонцы, лишь заслышав о крупной награде за поимку агента. Но в награду тоже никто не верил. Да и вообще в Нью-Тауне было не так много людей, в чьих головах надолго могла задержаться какая-то мысль.
На вторые сутки Малютка Пен объявил:
— Сегодня у меня небольшое семейное торжество. Прибудут несколько моих друзей с… э-э… жёнами. Так что повеселимся…
— Ты что, одурел? Чтобы мою физиономию увидели и сравнили её с изображением из «Новостей»?!
— М-да, незадача получается, — согласился Малютка. — Но встречу я отменить не могу. Это вызовет излишние кривотолки.
— Тогда я не выйду к гостям.
— Тоже нельзя. Они всё равно пронюхают о твоём присутствии.
— Ладно, — кивнул Замойски. — Приму участие в вашей вечеринке. Только мне нужен косметический комплект «Дракула».
— Будет.
Действительно, через час доставили комплект. Замойски уселся у зеркала. И через сорок минут оттуда на него глядел совершенно другой человек. Для большинства населения «Франкенштейн» — просто игрушка. Но в руках мастера он творит чудеса. Теперь никто бы не узнал Джона Замойски. Кроме, конечно, полицейидентификаторов, для которых, чтобы раскусить этот грим, понадобилось бы ровно две сотых секунды.
— Бог ты мой, — всплеснул руками Малютка Пен. — Я было подумал, что кто-то пробрался через силовое поле. Ты художник.
— Умею, — удовлетворённо кивнул Замойски.
Как и было обещано, на острове появились трое ирландцев со своими дамочками, которые вряд ли могли быть их жёнами, поскольку вели себя так, как могли бы вести себя на подобных вечеринках женщины лёгкого поведения, приглашённые скрасить компанию закоренелых холостяков.
— Парни, представляю вам мистера Нила Гардина, — проговорил Малютка Пен, когда все разместились за столом, сервированным под званый ужин прямо на берегу моря.
— Я слышал о вас, — пожал руку Джона чернявый подвыпивший коротышка с плутовато бегающими масляными глазками.
— Польщён, — кивнул Замойски, прекрасно зная, что это наспех выдуманное имя никто раньше слышать не мог.