Он выдохнул с улыбкой. — Ну, я думаю, что, возможно, уже наткнулся на пару из них.
Нхика сжала челюсти, когда он обратил на неё свой обворожительный взгляд, размышляя, было ли это признанием, или он не имел в виду это таким образом. Они оба прятались за столькими вторыми значениями и полуправдами, когда встретились на похоронах, когда он был просто помощником врача для неё, но Нхика хотела ничего, кроме открытости с этим Кочином.
— Сначала свобода, потом мир, верно? — сказала она.
Его глаза заискрились, но он не ответил прямо. — После того, как я освобожусь от доктора Санто, я вернусь к своей семье. Это давно пора, и с ним за решёткой я смогу вернуться домой, не опасаясь привести за собой город.
Нхика улыбнулась. — Твоя мать скучает по тебе, Кочин. Она будет так рада тебя увидеть.
— Я знаю. — Кочин сделал ещё один мощный гребок, прежде чем положить вёсла. Лодка замедлилась, скользя по спокойной воде, покачиваясь в такт волнам. Он посмотрел на неё внимательно, что-то изменилось в его взгляде: уязвимость, которая не была ни от боли, ни от страха, а от чего-то нового.
Она вопросительно посмотрела на него. — Почему мы остановились?
Мгновение он не отвечал, вместо этого переплёл пальцы. — Я давно хотел тебя кое о чём спросить, — начал он. Его нерешительность передалась ей; она никогда не видела его таким нервным.
После паузы он продолжил: — Нхика, прости, что пытался оттолкнуть тебя, когда мы впервые встретились. Я боялся, потому что видел в тебе себя, того, кем я был до Теумаса. Теперь я вижу, что ты совсем не такая, как я — ты смелее, умнее, сильнее. Когда всё это закончится, я собираюсь вернуться домой, но сначала мне нужно кое-что узнать.
Его признание прозвучало с оголённой искренностью, и она кивнула, почти боясь его следующих слов.
— Ты поедешь со мной?
Вопрос осел в древесину их шлюпки, утонул под неровными волнами. Нхика лишь смотрела на него. Он уже предлагал ей остаться с его семьёй — он почти оставил её там. Так что же изменилось на этот раз?
Когда она не ответила сразу, он добавил: — Только если ты сама захочешь, конечно. У тебя будет компания семьи — той, где целительство сердца в почете. Моя мать полюбит тебя, как и мои братья, и я помогу тебе найти дом и -
— Зачем? — перебила она, изучая его, внезапную глубину его тёмных глаз и мягкую линию губ. — Зачем ты хочешь, чтобы я поехала?
Его брови нахмурились. — Нхика, разве это не очевидно?
Конгми держали её, потому что нуждались в её услугах, но Кочин… Между ними всегда была борьба: он отталкивал её, но всегда возвращался, как гравитация. Теперь он хотел притянуть её к себе, но по какой причине? — Если это просто очередной план по моему спасению и изоляции, тогда, Вен Кочин, я клянусь -
Кочин наклонился вперёд и поцеловал её.
Нхика резко вдохнула от удивления, прежде чем поддаться этому, его рукам на её щеках и его губам на её губах. Он, должно быть, исцелял её, или, может быть, она исцеляла его; Нхика не могла сказать. Её чувства перепутались, его прикосновение было подавляющим, и всё же она никогда не чувствовала себя более комфортно в своём теле. Кочин притянул её ближе, одна рука переместилась на её талию, и Нхика распалась от его прикосновения: мышцы отрывались от костей, нервы пылали, лёгкие разрывались. Жест, чтобы оставить её без дыхания, за которым последовало тепло, чтобы его восстановить.
Наконец он отстранился, но оставался близко, на расстоянии волоска, пространство между ними было как пространство между нервными окончаниями: сырое и электрическое. Она хотела поцеловать его снова, но он прошептал: — Ответил ли я на твой вопрос?
Нхика кивнула, не в силах произнести ни слова. Шлюпка покачивалась от их перемещённого веса.
— Я не думал, что могу выигрывать споры, целуя тебя, — сказал он, улыбаясь, когда отодвинулся на расстояние вытянутой руки. Он убрал прядь её волос. — Я хочу покинуть этот город, но не хочу покидать тебя. Так что, поедешь со мной?
Теперь она поняла. Он просил её поехать не потому, что она была единственным другим целителем сердца, и не потому, что чувствовал себя обязанным защищать её. Он просил её поехать, потому что хотел её.
Нхика держала его взгляд, обдумывая предложение. В Теумасе ей уже приходилось начинать жизнь заново десятки раз, и единственное, что у нее осталось ценного, — это кольцо, которое она носила на шее. Если бы ей пришлось сделать это снова, если бы ей пришлось выбрать что-то, что наконец-то станет постоянным, то это был бы Кочин.
— Да, — сказала она, более уверенная, чем когда-либо. Плывя на этой шлюпке с тенью городского пейзажа Теумаса далеко позади, Нхика ощутила всплеск чего-то истинного и подавляющего: счастья. — Я поеду с тобой.