— Ты закончила? — спросила Мими, голос её был хрупким.
— Да, — сказала Нхика, натягивая перчатку обратно на руку. На этот раз она была рада границам шёлка, который на мгновение утихомирил её дар. С ноткой сердечной боли она поняла, как, после многих лет, проведённых по приказу доктора Санто, Кочин мог научиться ненавидеть то, что всегда было красиво для Нхики.
— Мы готовы передать его мед экспертам? — спросил Хендон.
— Прежде чем мы это сделаем, можно нам попрощаться с нашим отцом? — попросила Мими. Она не дождалась ответа, прежде чем подошла к гробу, привлекая Трина и Андао следовать за ней.
Остальные дали троице их пространство, Кочин отвел глаза, словно само его присутствие было кощунством. Нхика не могла оторвать взгляд, её глаза задерживались на том, как Трин и Андао переплели свои руки в перчатках, на том, как Мими идеально вписалась между ними. Видя эту неразрывную троицу сейчас, Нхика задумалась, почему она когда-либо думала, что может принадлежать им — они уже были так целостны. Конгми напомнили ей, что значит принадлежать какому-то месту, но её место было не с ними, и Нхика начала это понимать.
— Отец, если весь Теуман ошибается и загробная жизнь действительно существует, прости нас за это, — Мими обратилась к бетонным стенам и мрачной аудитории. — Всегда было ясно, ради чего ты жил — твои автоматоны, твои дети, твой город. Мы узнали, ради чего ты умер, тоже, разоблачив собственного друга. Теперь, когда я знаю, отец, я обещаю, что не оставлю твою работу незавершённой.
Мими склонила голову в завершение, и Андао с Трином наклонились, чтобы прошептать несколько последних слов, эхо склепа делало их речи неразличимыми. Когда они закончили, они отошли от гроба, и Нхика нашла что-то новое в глазах Мими: решимость, словно она повзрослела на пять лет за один момент. Возможно, это был взгляд принятия.
Закончив свои дела, они собрали доказательства своих манипуляций и вышли из мавзолея. Когда они спускались по ступеням, Трин появился рядом с Нхикой, привлекая её внимание прикосновением к плечу.
— Извини, — сказала она инстинктивно, потому что чувствовала себя здесь нарушителем — в теле мистера Конгми, в склепе, на этом кладбище.
— Не извиняйся, — сказал он. — Мы размышляли о том, что случилось с мистером Конгми с момента его смерти, и ты дала нам ответ. Возможно, это был ответ, который мы не хотели услышать, но… это ответ. Мими не признается, но она благодарна.
— Я не хотела выкапывать их горе вместе с их отцом.
— Если это то, как мы добьёмся справедливости, то пусть так и будет. Брат и сестра сильнее, чем кажутся. — Трин наблюдал за ней краем глаза, покачиваясь на пятках. — И это в наших общих интересах. Это поможет тебе и мистеру Вену, и мы позаботимся о том, чтобы доктор Санто понес наказание за то, что он сделал.
— Подходящая сделка, — сказала Нхика. Это всегда было её отношениями с Конгми, верно? Услуги за плату — поймать их убийцу, на этот раз ценой свежего горя.
— Ну, я надеюсь, что это будет больше, чем просто это. Я не считаю тебя просто соучастником в… чём бы это ни было. Я считаю тебя другом. — Трин прочистил горло, как будто это небольшое признание было для него слишком. Он взглянул на Кочина вдоль дороги. — Но… ты не планируешь оставаться в Теумане, не так ли?
Она покачала головой. — Этот город никогда меня не принимал.
— Я понимаю. Что бы ты ни искала, Нхика — надеюсь, ты это найдёшь. Сегодня вечером, когда ты подложишь остатки санкурония в кабинет доктора Санто, я хочу быть там, чтобы помочь. В знак благодарности, и я рад, что ты появилась в наших жизнях, даже если не можешь остаться.
Нхика улыбнулась ему кривой улыбкой. — Не все могут быть приняты в самую богатую семью в Теумане, не так ли?
— Нет, думаю, что нет.
Краем глаза она заметила Кочина, стоящего у ворот. Она поклонилась Трину на прощание, чувствуя себя легче после разговора с ним. — Тогда увидимся вечером.
— Нхика, — сказал он, останавливая её. — Что бы это ни значило, я не думал, что ты убила их отца. Ты мягкая внутри, несмотря на эту опасную маску.
Она притворилась оскорблённой. — Ты ранишь меня, Трин.
С улыбкой Трин кивнул на прощание, и Нхика повернула на тропинку, её глаза задержались на семье всего на мгновение. Возможно, это был последний раз, когда она видела их вместе вот так, как плоть и кость, а не как портреты на первой странице. Она запомнила их такими, какие они были сейчас: достаточно великодушными, чтобы впустить её обратно в свою жизнь, пусть даже только ради эксгумации.
Нхика присоединилась к Кочину у подножия ворот кладбища. Он стоял за оградой, руки скрещены за спиной, наблюдая за тем, как криминалистка начинает свою работу. Размышления в его глазах были такими же глубокими, как океан.