Она сошла на остановке напротив ломбарда, проверяя адрес. Улицы были интуитивно понятными, и она без труда нашла нужное пересечение. Оттуда она следовала по возрастающим номерам.
Продолжая идти, она видела, как низкие, приземистые бары сменялись высокими, капризными торговыми домами, плотно стоящими друг к другу, без учета архитектурной гармонии. Разбитые ставни и треснувшие колоннады выходили на улицу, выцветшие под солнцем, в то время как ленивые рынки располагались у основания торговых домов, с редкими посетителями. Именно сюда привел её адрес, к особенно обветшавшему розовому дому, зажатому между двумя другими.
Нхика проверила номер на торговом доме. Это была знакомая сцена — стоять перед домом незнакомца, не зная, чего ожидать. Единственное, чего не хватало, это её сумки с настойками и хорошего настроения, замененного книгами по целительству сердца и грызущим страхом.
Нхика подняла сапог, доставая нож и пряча его у запястья, скрывая в рукаве.
Она снова посмотрела на уличные часы; было несколько минут шестого. С затаённым дыханием она подошла вперёд и постучала в дверь.
Прошло мгновение. Затем два. После того как на неё уставились некоторые соседи, Нхика подумала, не развернуться ли и уйти, но замок щелкнул, а дверь открылась, показывая Кочина.
Он был в деловом костюме. Она сузила глаза, пальцы сжали нож. Сегодня он был в перчатках.
— Ты пришла, — сказал он, и она заметила, что её собственное беспокойство отражалось в его голосе. Его глаза скользнули по её рукам, но нож был скрыт в рукаве.
— Надеялся, что я не приду? — спросила она, оглядывая магазин. За его плечом она видела пустоту магазина, с облезшими прилавками, стоящими без дела.
На это он сумел выдавить лёгкую улыбку. — Нет. Но тебе придется извинить меня за выбор места. Иногда я нахожу Драконий квартал… удушающим.
Её пальцы задрожали от предвкушения, когда он произнес это последнее слово с явным недовольством. Он повернулся, чтобы пригласить её внутрь.
Она шагнула в магазин, следуя за ним к двери в задней части, которая вела на лестницу. Эти ступени, по сравнению с остальной частью дома, были хорошо ухожены, но одинокая дверь наверху обещала трагедию. Он шел впереди неё, пока она смотрела на затылок его шеи, где кожа виднелась между воротником и волосами. Её большой палец водил круги по рукоятке ножа в её рукаве, готовая использовать его при необходимости. Ей нужен был только знак, любое подтверждение злого умысла.
Кочин открыл дверь наверху. Его выражение было мрачным; она знала, что её лицо отражало то же самое. Было ли между ними ещё представление, или они оба понимали, что это встреча, столкновение убийцы и его незавершённого дела?
Когда она вошла, её чувства подорвал отвратительный запах слишком большого количества животных в слишком маленьком пространстве. Птицы оживились при их появлении, и теперь она видела, что комната была ярким миниатюрным вариантом Скотобойни. Клетки с животными выстраивались вдоль стен, разнообразные мыши в стеклянных террариумах, птицы в вольерах и морские свинки, бегавшие по своим загонам. Но ни одно из этих животных не было редким или нелегальным. Они были типичными обитателями углового зоомагазина; самой странной вещью здесь была она сама.
Затем она заметила это, висящее на крючке для пальто. Маска, раскрашенная в стиле традиционного театра.
Лиса.
Нхика услышала, как дверь закрылась за ней, но она осталась совершенно неподвижной, даже когда услышала, как замок защелкнулся на месте. Её сердце колотилось в груди, костяшки пальцев побелели вокруг рукояти ножа.
— Ты знаешь, не так ли? — сказал он, его голос был странно спокоен. Нхика уронила сумку с книгами на том месте, где стояла. Хотя она не обернулась, она чувствовала его тепло всего в нескольких шагах, и вытащила нож из рукава.
— Ты убил господина Конгми, — сказала она, озвучивая его намек. Отрицай это, умоляла она. Часть её, несмотря на висящую маску лисы, встречу и книги по целительству сердца, надеялась найти в этих нотах другую мелодию, которая провозглашала бы невиновность как Кочина, так и её. Пусть эти книги по целительству сердца будут подарком, и ничего более. Пусть его слова будут восприняты буквально, помощник врача, который устал от своей позолоченной жизни и предупреждал её о том же. Пусть он будет невиновен, потому что всё это время знал, кто она такая, и все же поцеловал её руку при их первой встрече.