Как будто вспомнив, Кочин поднял руку, чтобы показать кровавое пятно на своей белой рубашке. Он пересёк комнату к птичьей клетке, открыл дверь и достал канарейку в кулаке. Сняв перчатки, Кочин сжал её в ладони, и когда он открыл пальцы, птица была безжизненной, а порез на его коже исчез, оставив лишь красный след. Хотя она делала то же самое для себя множество раз, видеть, как кто-то другой исцеляется, было похоже на чудо.
Теперь всё стало на свои места: книги и Свинной квартал, знающие взгляды и скрытые жесты. Её разум кипел, прокручивая их встречи, но он зацепился за одно откровение, словно сломанные часы: она не была одинока. Впервые с тех пор, как она потеряла свою семью, Нхика не была одинока.
— Почему ты не сказал мне, кто ты? — спросила она.
Кочин бросил мертвую птицу в мусорное ведро. — Я не хотел давать тебе повод остаться, — сказал он. — Книги целителя сердца… я не должен был отдавать их тебе. — Нхика прочитала между строк — как бы он ни пытался её отпугнуть, он не мог игнорировать то, что их связывало.
Кочин подошёл ближе. Он был так близко, что она могла почувствовать запах крови на его одежде. Возможно, она должна была бояться, учитывая его склонность к убийствам, но в этот момент она только хотела, чтобы он снова прикоснулся своей энергией к ней. Он сглотнул, и она увидела, как его кадык двинулся. — Нхика, мне жаль, что я вовлёк тебя. Но раз уж это случилось, ты не можешь вернуться к Конгми.
— Почему нет? — спросила она, и её мысли вернулись к её первоначальному вопросу. — Почему ты убил его, Кочин?
Он отступил на шаг, снова создавая холодную дистанцию между ними. Мышца на его челюсти дернулась, выдавая нерешительность. Кочин открыл рот, чтобы заговорить, но крик с улицы привлёк их внимание.
— Нхика! — Это был голос Трина, кричащий из-под окна. С перепуганным рывком Нхика пересекла комнату и выглянула на улицу. Там он стоял, стуча кулаком по двери, выглядя неуместно в этом квартале со своей подогнанной рубашкой.
— Чёрт, — пробормотала она.
— Что?
— Это Трин. Должно быть, он последовал за мной, — сказала она, понимая, что оставила салфетку на прикроватной тумбочке.
Трин стучал кулаком по двери. — Нхика, я просто хочу поговорить. Я тебе верю.
Он верил ей. Сможет ли он продолжать верить, если найдет ее с человеком в маске? С комком вины в горле, Нхика почувствовала, как её разрывает на две части: привести Конгми их убийцу и очистить своё имя, или помочь целителю сердца сбежать, чтобы узнать его историю?
— Что ему нужно от тебя? — спросил Кочин. Он уже завязывал разорванную рубашку и надевал поверх неё халат.
— Они наняли меня, чтобы вылечить Хендона. — Но он уже знал это.
— Точно, — водителя, которого я спас.
Её мысли споткнулись на его формулировке: спас. — Это был ты, кого он вспомнил в тот день в лисьей маске, но когда он проснулся, он подумал, что это была я.
— Тогда иди со мной. — Настойчивость в его голосе сбила её с толку. — Ты не в безопасности с ними. Но я могу отвести тебя в безопасное место, подальше от этого хаоса.
Не в безопасности с Конгми? — Но я не та, кто убил их отца, — сказала она, слова поймали его, как сеть. — Это ты.
Кочин остановился посреди выпрямления халата, наблюдая за ней. — Ты собираешься выдать меня? — спросил он. Их взгляды встретились, бросая вызов друг другу заговорить. Нхика глянула на пистолет на столе, задаваясь вопросом, не схватится ли он за него. Вместо этого он раскинул руки, словно обнажённый на её операционном столе. Внизу Трин продолжал стучать, пока она не услышала, как замок вылетел из двери.
Ей не нужно было выдавать его. Ей нужно было просто стоять здесь, непоколебимо, пока Трин не поднимется к двери; как-то она знала, что Кочин не уйдёт от неё. Всё же она колебалась, даже когда услышала, как паркет заскрипел на этаж ниже. — Почему ты это сделал? — потребовала она, её губы сжались в тонкую линию.
Его глаза стали настороженными. — Потому что я должен был.
— Потому что он узнал, кем ты был? Потому что он угрожал тебе? — Нхика не была уверена, почему ей нужно было это знать, почему она надеялась, что его объяснение оправдает его. — Пожалуйста, Кочин.
Его выражение лица говорило о внутренней борьбе. — Я принял много решений, чтобы оказаться там, где я сейчас, — начал он, взвешивая слова. — Теперь демон пришел за своим. Но тебе не обязательно стать следующей. Я не хочу, чтобы ты оказалась такой, как я.
Он сказал нечто подобное раньше, когда её нож был в его животе; тогда она подумала, что он имел в виду убийцу. Теперь она была не уверена. — И кто это, в точности?