— Ты права, — сказал он с торжественной ноткой. — В целительстве сердца всё ещё есть красота, не так ли? — Даже говоря это, он продолжал смотреть на неё.
— Ты можешь освободиться от него, Кочин, — настойчиво сказала она. И, зная, кто настоящий убийца, она могла помочь Конгми. Возможно, даже объяснить им, что Кочин был вынужден это сделать.
Он покачал головой. — Я не могу рискнуть его гневом. Я не могу стать причиной новой опасности для своей семьи — не после того, как моя мать так долго боролась за мир.
— Ты не думаешь, что они хотят, чтобы ты тоже нашёл покой?
— Я уже сказал тебе. Для меня уже слишком поздно.
Её глаза сверлили его. — Ты в это не веришь. Я знаю, что не веришь. Именно поэтому ты убил мистера Конгми в аварии, когда мог бы использовать целительство сердца и избежать неприятностей. Именно поэтому ты решил спасти Хендона на месте происшествия, хотя не должен был оставлять свидетеля. Ты всё ещё заботишься о своём целительстве сердца, Кочин. И я не позволю доктору Санто отнять это у тебя.
— Нхика, — сказал он, ошеломлённый, — почему ты так заботишься о том, что со мной случится?
Никто никогда не обвинял её в чрезмерной заботе, но теперь Нхика осознала, что это так. Он был прав; ей следовало бы быть довольной, сбежав с семьёй целителей сердца. Но если бы Кочин потерял свою любовь к целительству сердца, если бы он стал гравером крови, которого он ненавидел, она бы этого не позволила. С Кочином дело было не только в его спасении — но и в сохранении его дара — и только тогда она поняла, что есть нечто более важное для неё, чем хемы или калории: целительство сердца и те немногие, кто помнит об этом.
— Забота в моей природе, — сказала она. — Я могу помочь тебе, Кочин, если ты только позволишь мне.
Кочин резко вдохнул. В наступившей тишине она могла видеть борьбу в его глазах — пригласить её в опасность или сохранить её в безопасности? Она знала, что он хотел этого так же, как и она; одиночество заполняло их сердца. Всё, чего они хотели, это найти пульс, бьющийся в унисон с их собственным.
Наконец, он сдался, его плечи опустились вместе с выдохом. — Как? — спросил он, и этот простой вопрос содержал хрупкую надежду, похороненную под слоями сомнений.
Она подумала о докторе Санто, человеке, который должен был пасть ради свободы Кочина, затем о Конгми, которые были полны решимости найти своего убийцу — настоящего убийцу — с богатством и ресурсами королевской семьи за их спинами. Доктор Санто был умным человеком, но его сила заключалась в его связях, в его обмане. Теперь, когда маска была сорвана, Нхика подумала, смогут ли они переиграть его, особенно если на их стороне будут брат и сестра.
— У меня есть идея, — начала она, — но для этого потребуется то, чего я никогда раньше не делала.
— И что же это?
Она скривилась, словно от боли. — Извиняться.
Глава 20
Нхика много раз была у ворот поместья Конгми, окружённая каменными львами и подавленная величием дворца. Теперь она чувствовала себя здесь не просто чужой, а скорее преступницей.
Она принесла с собой письмо доктора Санто, надеясь, что оно станет достаточным доказательством. Хотя оно было без адреса и подписи, она рискнула, рассчитывая, что брат и сестра узнают почерк своего дяди Шона. Будь то ненависть или подозрения к ней, но Конгми должны были поверить ей.
Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом, она ступила на территорию поместья.
Нхика почти ожидала, что сады повернутся и поглотят её за предательство, но имение приняло её обратно, как будто она никогда не покидала его. Нхика прошла по длинной подъездной дороге, остановилась перед парадными дверями и решила войти через сад. Проходя мимо садовников, их плечи обременённые мешками с компостом и почвой, она незаметно пробралась обратно в поместье и оказалась в знакомых коридорах.
Чтобы освободить Кочина, ей нужно было, чтобы Конгми поверили ей, а ещё менее вероятно — чтобы они помогли ей. Нхика должна была довериться тому, что их интересы совпадут, что они захотят посадить доктора Санто за решётку так же сильно, как она. Детали того, как они будут его преследовать, были для другого времени. Сегодня Нхике нужно было лишь, чтобы они доверились ей больше, чем человеку, которого считали семьёй.
Каждый шаг вглубь поместья усиливал её тревогу. У Нхики было мало опыта в признании своих ошибок, она предпочитала вечный метод убегания от своих проблем, но она не могла убежать от этого. Не тогда, когда Кочин всё ещё ненавидел своё целительство сердца, и когда Конгми ежедневно приглашали убийцу в свой дом.