— Мне жаль, — сказал Кочин, подстегивая Мими к новой волне ярости. Её глаза налились слезами и недоверием, губы опасно искривились.
— Жаль? Тебе жаль? — вскричала она, слёзы текли с яростью её гнева.
— Нхика говорила правду, — сказал Кочин. — Доктор Санто был тем, кто попросил меня убить твоего отца. Это письмо служит доказательством. Я знаю, что это может не иметь большого значения для тебя, но он угрожал жизни моей матери. Жизням моей семьи. Я чувствовал, что у меня не было выбора.
— Почему я должна тебе верить? — выплюнула Мими. Она ослабла в объятиях Андао, но её макияж потек от слез.
— Мими. — Голос Трина был твёрд, привлекая её внимание. — Посмотри на письмо. Нхика не должна была возвращаться, но она это сделала — чтобы предупредить нас.
Нхика кивнула, благодарная за спокойствие Трина.
— Мы хотим одного и того же, чтобы доктор Санто предстал перед правосудием.
— Я понимаю это, но не вижу причины, почему его сообщник не должен сесть в тюрьму вместе с ним, — Мими сузила глаза, выглядя старше своих лет. — «Директор исследовательского центра и гравер крови замешаны в убийстве». Это более точный заголовок, не так ли?
Нхика ударила ладонью по приставному столику.
— Он не гравер крови, — прошипела она, вызвав шок на лице Мими вместо ненависти. — Это имя, которое используют другие, не имя, которое мы придумали для себя. Доктор Санто искал его за то, кто он есть, целитель сердца, и использовал его для этого. Если не он, то кто-то другой на его месте. Кто-то вроде меня или его матери. Кочин не гравер крови. Я понимаю твою боль, правда понимаю — если бы у меня был кто-то, кого я могла бы обвинить в смерти моей семьи, я, возможно, тоже захотела бы расчленить их до костяных осколков. Но твой отец умер, пытаясь разоблачить преступления доктора Санто. Если ты позволишь Кочину хоть в малой степени понести наказание, тогда ты позволишь доктору Санто победить.
Комната снова замерла, пока Мими изучала её, взвешивая силу её аргумента. Нхика никогда не знала Мими достаточно хорошо, чтобы оценить готовность её к милосердию, но что-то поддавалось за её взглядом.
— Ты заботишься об этом человеке, Нхика? — спросила Мими усталым тоном.
Нхика встретила взгляд Кочина и нашла там что-то тоскливое — под виной и тревогой было нечто другое.
— Да, — сказала она и увидела, как напряжение исчезло с его лба. Она заботилась о его целительстве, его свободе, о нём.
Мими открыла рот, чтобы ответить, когда раздался стук в дверь, сопровождаемый голосом: — Это дядя Шон.
Прежде чем Нхика успела осознать имя, Кочин метнулся через комнату и схватил её за запястье. Он потянул её под стол, как раз в тот момент, когда дверь начала открываться. Там они сгрудились, почти касаясь лбами, чтобы оба поместились в отсек для ног под столом.
— О, хорошо, что вы все здесь, — раздался голос доктора Санто, когда дверь открылась, его приветливость, как теперь знала Нхика, была лишь притворством. — Просто зашел сказать, что… О, Мими, ты плакала?
— Нет, — всхлипнула Мими неубедительно, её голос звучал с остатками гнева. — Может быть.
Доктор Санто издал сочувственный звук в глубине горла.
— Что случилось, дорогая?
На мгновение Мими не соизволила ответить. Напряжение заполнило офис в наступившей паузе, и Кочин напряг каждую мышцу своих плеч. Если доктор Санто увидит их тени под столом, если обойдет офис, Нхика задумалась, что они будут делать тогда — не имея другого оружия, воспользуются ли они своим целительством сердца, чтобы совершить богохульный акт? Если Мими выдаст их, будет ли у них шанс?
В продолжающейся тишине Нхика гадала, будет ли Мими настолько мстительной, чтобы выдать их здесь, пока они на её милости.
— Я просто испугалась, — продолжила Мими, и лед сковал легкие Нхики.
— Чего испугалась?
Сердце Нхики стучало так громко, что трудно было что-либо услышать, но её уши напряглись, чтобы уловить ответ Мими.
Наконец, она сказала:
— Испугалась, что человек в лисьей маске может быть кем-то знакомым, ближе чем мы думаем.
Если лицо доктора Санто что-то и выражало, Нхика не могла этого увидеть из-за стола. Его тон был ровным, когда он сказал:
— Восстановление Хендона ещё не завершено — его память не такая надёжная, как мы надеялись. Вся эта история с лисьей маской может быть просто иллюзией. — Он подошел ближе; половицы скрипели под его весом. — Перестань плакать, Мими. Я не позволю, чтобы с вами троими что-то случилось.
Даже сейчас, зная правду, его уверения звучали так искренне, что Нхика инстинктивно почувствовала тепло, пока не вспомнила, что это лишь маска.