Позвонив приятелям, Ирка с ходу сообщила им о возможности вливания в коллектив новенькой. Парни были не против, продиктовали адрес и обещали ждать. В квартире, явно съемной, их встретили пятеро кавалеров и три бутылки водки. Литровых. Для прибывших сначала сделали скидку: кто-то сбегал за пивом. Но пиво быстро кончилось, а водка осталась. Что было потом, Светка не помнила. Утром она проснулась с ощущением головной, и не только, боли и ужаснулась. Зажатая меж двух храпящих парней, девушка с удивлением ощутила, что из одежды на ней остатки капроновых колготок, резинка для волос и серебряные сережки. Превозмогая боль во всех отверстиях, она выбралась из кровати и, с трудом отыскав одежду, удрала из квартиры, как грешник из преисподни. Но грехи ее не отпустили…
Вопрос, мучивший ее весь следующий день — «как это могло случиться?!» долгое время не имел ответа. До тех пор, пока через день домашней лежки она не позвонила подруге.
— Так ты ж сама захотела с ними остаться, — отрезала Ирка. — А я не при делах. Да и вообще, не думала я, что ты такая сука — с парнем моим переспишь!
Спросить что-то еще Светка не успела, в трубке раздались гудки. Она медленно опустила трубку и заревела. Навзрыд. В училище теперь дорога была заказана.
Спустя два месяца, когда ночной кошмар стал понемногу забываться, Светка с ужасом стала подозревать, что причиной задержки менструации являлась не простуда и не стресс. По утрам содержимое желудка просилось наружу и, худшие подозрения стали сбываться. Беременность! Это слово в одночасье стало синонимом кошмара.
Говорить родителям о «киндер-сюрпризе» было страшно. Она даже не хотела думать, что будет с ней потом. Расспросив подруг, знающих о гинекологии примерно столько же, сколько дворник Джумшуд об устройстве атомного реактора, Светка последовала их советам. Сначала она старалась не пить воды, так как, по мнению подруг, плод мог умереть от обезвоживания и превратиться в выкидыш. Но пить хотелось ужасно и, Светка не выдержала. Потом кто-то подсказал ей другой рецепт: стакан водки натощак и горячая донельзя ванна. Но от стакана водки ее стошнило прямо в ванной и, эксперимент опять сорвался. Все это происходило на фоне многочисленных попыток затянуть, ужать, сдавить увеличивавшийся с каждым днем, живот. Но ничего не выходило: живот рос и что-то в нем стало понемногу шевелиться.
Гинеколог, к которому Светку привезли шокированные родители, был категоричен.
— Да вы что — какой аборт, седьмой месяц! Может сама концы отдать. Искусственные роды. А за ребенка вы не переживайте. Если и живой окажется, то долго не протянет…
Килограммовый младенец даже не плакал. Акушерка шлепнула его по попе, но он молчал. Действуя по инструкции, ребенка поместили в инкубационный бокс, а юная мамаша, написала отказную в пользу государства. Так. На всякий случай. В то, что малыш выкарабкается, не верил никто.
Но он выжил. Бледный, крохотный, с непропорционально большой головой малыш не умер ни в этот, ни в последующие дни. Он дышал, ел и рос. Через месяц врачам окончательно стало ясно: назло всему, ребенок будет жить.
Выждав положенный срок, отказника отправили в Дом малютки. Уже там странному существу, напоминавшему большой головой гуманоида, дали вполне земное имя — Павлик. Видимо, по аналогии с другим отказником, нареченным Петей. Но Петя, имевший куда более приятную внешность, уже через месяц нашел приемных родителей. А Пашка, напоминавший остриженный от колючек кактус, взгляды потенциальных усыновителей почему-то не прельщал. Не дождавшись желающих, мальчика перевели в обычный детский дом, где выяснилось, что внешняя неприглядность — не единственный его недостаток.
О детской жестокости написано сотни педагогических трудов, объяснены десятки психологических особенностей и получены массы премий и наград. Но маленький Пашка на свою беду с трудами психологов знаком не был. Впрочем, как и педагоги в его детдоме. Зато стальную хватку этой самой жестокости он прочувствовал на все сто.