Первое, что почувствовал оборвыш, стальную хватку на горле. Его кто-то держал, ноги болтались, руки почти тоже. Освободиться не было сил. Он дернулся, хватка сжалась еще сильнее. То, что видели глаза, казалось странным зрелищем. Впрочем, картинка была похоже на плохую телетрансляцию: изображение постоянно пропадало. Максим то проваливался в захвате толстой руки, то эта самая рука начисто перекрывала ему кислород, и тогда уже было не до зрелища — глотнуть бы воздуха.
Карпыч захлопнул дверь и, как бездушных кукол, кинул мальчишечьи тела на пол. Боли от жесткого приземления не было. Также, как и облегчения. Увидев его осмысленный взгляд, усач сипло рыкнул.
— Люк видишь?! — Толстый палец ткнул в пол. — Открывай!
Максим не реагировал.
— Люк, говорю, открывай! — Громкий рев заставил мальчика вздрогнуть. Он вскочил, схватил ручку, торчащую из пола, и рванул на себя. Под ногами, пугающей чернотой, образовался квадрат. Максим увидел ступени. Уходящие вниз, они соединяли два мира — свет и тьму. Оборвыш попятился назад.
— Куда?! В люк полезай!
Максим не шевелился, лезть в подземелье не хотелось.
— Ну что — оглох? Говорю, вали туда!
— З-зачем?!
— Затем! Сейчас объясню!
Схватив за шею, усач подтащил мальчика к краю квадрата и мощным пинком придал ускорение. Считая гудевшими ребрами ступени, Максим полетел вниз. Следом — Пашка. Тело друга, будто мучной куль, скатилось вниз и, упав на пол, не шевелилось. Максим открыл глаза — Пашка не двигался и даже не стонал. Друг лежал в полуметре, бледный, грязный, в кровяных подтеках. Максим протянул руку, толкнул его в плечо, Пашка не реагировал. Приподнявшись, приложил ухо к груди — дыхание, вроде, было. Медленно, едва заметно, но мальчик дышал. Максим посмотрел наверх, теперь квадрат света, из которого они выпали, исчезал. Усач закрывал люк.
Напротив ожидания темнота не наступила. Откуда-то из глубины виднелся свет. Он лился из-за угла импровизированного предбанника, на полу которого они лежали. Максим сделал несколько шагов. Небольшой коридор. Мягкий войлочный ворс. Пол, стены, потолок — вокруг все было покрыто войлоком. По обеим сторонам находились двери. Также обитые материей, двери создавали иллюзию непроницаемости и защищенности. В подземелье стояла тишина.
Максим повернулся, подошел к Пашке и встряхнул его за плечи. Бесполезно. Пашка не реагировал. Осознав безуспешность попыток, Максим отпустил друга и решил немного изучить окружающее пространство. Впрочем, ничего нового он не увидел. Мягкие стены, мягкие двери и все. В антураж привычных приютов и распределителей ни дом, ни его подвал как-то не вписывались.
Максим осторожно двинулся вперед, как сверху донесся протяжный скрип. Подняв глаза, мальчик увидел, что по ступеням спускается красномородый усач. Он мог быть воспитателем, физкультурником или учителем труда, но внешне ни на одного из них мужчина не походил. Выражение его опухшего лица тоже не сулило ничего хорошего, и Максим хотел уже дать деру. Но бежать было некуда, коридор не подразумевал продолжения. Карпыч равнодушно смотрел, как пацан, словно стриж в клетке, стучится во все двери и медленно пошел на него. Максим пронзительно, чтобы услышали все, кто мог, завопил: «А-а-а!».
— Чего ты орешь?! Остынь уже!
Воткнув руки в бока, Карпыч спокойно ждал, окончания истерики. Но заканчивать пацан не собирался — продолжал истошно барабанить и ломиться в мягкие двери. В одну, другую.… Стукнуть в третью Карпыч ему не дал. Размашисто, большая ладонь впечаталась в затылок. Максим полетел на пол.
— Ты чего — мало пиздячек словил?! Еще хочешь?!
Открыв рот, жертва все же замолкала и испуганно взиралп на истязателя. Будято оценивая шансы — стоит ли опять кричать?! Карпыч лениво зевнул и тут же скривился — по перепонкам врезал крик.
— А-а-а-а! Спасите, убивают!
«Дебил что-ли? — Карпыча взорвало раздражение. — Я ему по башке, а он опять!» Но у «дебила» была своя логика: «Должен же здесь быть кто-то еще. Если это — приют, то кроме этого красномордого здесь должны быть учителя, медичка, повар. Хоть кто-нибудь, кто в силах остановить его. Надо просто громче крикнуть и, кто-нибудь обязательно услышит». Максим крикнул так, что, казалось, голосовые связки вот-вот лопнут. Но первым лопнул Карпыч. Пинком в живот, словно надоедливую муху, припечатал к стене и устало выдохнул.
— Блядь, какой ты тупой. Еще раз вякнешь — задавлю. Как клопа!
Держась за живот, Максим сполз по стене. В тело, будто всунули булыжник — он давил и не давал дышать. Карпыч хмыкнул: «Кажись, дошло». Оставив мальчика у стены, он подошел к Пашке. Тот так и лежал, неподвижно, в полной бессознанке. Усач схватил его за ноги и волоком потащил по коридору. Голова мальчика моталась из стороны в сторону, но ему, похоже, было все равно. Пашка был вне игры. У одной из дверей надзиратель остановился, достал связку ключей. Открыв, уже изнутри потащил худые лодыжки на себя. На пороге голова мальчика застряла, стукнулась о косяк и неожиданно ожила. Пашка открыл глаза. Опухшая морда и красные мощные руки, тащившие в неизвестность — видение напомнило кошмар. Рьяно подпрыгнув на спине, мальчик дернул ноги и рванулся. Порядком утомившийся усач подобной прыти не ожидал: левая нога выскользнула из клешни и тут же въехала в пах. Удар вышел не сильным, но точным. Карпыч ойкнул, выпустил вторую ногу и схватился за ушибленное место. Большего Пашке и не нужно было. Он вскочил и уже хотел рвануть прочь, но тяжелая кувалда сложенных пальцев настигла его в самый ответственный момент. Максим не видел, но отчетливо слышал Пашкин крик, несколько тупых ударов и хриплые рыки. Исход схватки был предопределен.