– Доброго здоровья, отец Роман, – начал настоятель деловито (за этой деловитостью угадывалась какая-то нервозность). – Мне тут звонили насчет тебя. Из Патриархии.
– Да я знаю уже.
Роман кивнул и пошел дальше – до штабеля оставалось всего шагов десять.
Между тем настоятеля будто током ударило. Услышав ответ, он вздрогнул и выронил папку. Быстро поднял ее и, хлопая глазами, поспешил вслед за великаном.
– Отец Роман! – в полнейшей растерянности воскликнул отец Димитрий. – Так ты говорить можешь? Выходит дело, ты не немой? А обет молчания принял!
– Выходит, так.
Настоятель помолчал, глядя, как монах укладывает бревна. Видно, что ему надо было привести в порядок сбившиеся от внезапного открытия мысли. Потом кивнул и снова заговорил, но теперь уже спокойнее:
– Знаешь, что отец Иона преставился? И что тебя приглашают настоятелем монастыря в Сибирь?
– Знаю.
– Угу… Так ты собрался? Скоро уж, обещали, приедут за тобой.
Роман отряхнул руки от налипших щепок и кусочков коры, кивнул:
– Успею еще бревна натаскать. Да у меня и нет ничего. Бушлат возьму, и все.
Отец Димитрий покивал, что-то обдумывая, потом спросил:
– Не жалко? Уезжать-то вот так? Людей бросаешь. Они ведь тебя любят.
Широкие плечи Романа чуть дернулись вверх-вниз. Он глянул в сторону гор, над которыми уже поднялся пылающий диск солнца, сощурился и негромко ответил:
– Там я нужнее.
Глава 3
В кафе царил полумрак. Из колонок, развешанных под потолком, доносилась легкая танцевальная музыка. За несколькими столиками возле окон обедали менеджеры – труженики близлежащих контор. У барной стойки, листая помятый «Космополитен», скучала официантка. Бармен усердно тер кофе-машину, стаканы и пивные краны.
«Видимо, ему так в кино показали», – подумал с раздражением Иван и отхлебнул кофе из миниатюрной чашки. Тот оказался на удивление крепким и ароматным, однако дурного предчувствия яркий кофейный вкус притупить не смог.
Иван Миронов был в журналистике далеко не новичок. За все годы бурной профессиональной деятельности чутье его не подводило ни разу. Лажу натренированный нюх улавливал эффективнее, чем электронный градусник температуру. Вот и сегодня после звонка главного редактора чуйка подавала тревожные сигналы по полной.
И снова в точку!
Встреча назначена не в редакции, а в кофейне у черта на куличках. Разговор начался из такого далека и с такими реверансами, что тут и бревно бы забеспокоилось. А уж когда в ход пошли оправдания и завуалированные извинения…
Иван поправил свои длинные русые волосы, стараясь скрыть нервозность, и сделал еще один глоток. Да, кофе отменный. И на том спасибо.
Редактор между тем продолжал, доверительно перегнувшись через стол:
– Старик, пойми, ты бы сам на моем месте поступил так же. И вообще, скажи спасибо, что ты жив, что тебе тупо чердак не продырявили. Ты… вообще полез не туда, куда надо.
Подобную ерунду Ивану рассказывали уже не в первый раз. И всегда создавалось впечатление, что у всех «доброжелателей» одна и та же шпаргалка, на которой написано, как именно нужно отмазываться. Не, ну серьезно! Хоть бы кто-нибудь что-нибудь новенькое придумал. Но на нет, как говорится, и суда нет. Мы тоже включим старую шарманку.
Миронов, копируя собеседника, наклонился над столиком и зашипел:
– Но я же журналист! Я… ну, ты же сам понимаешь, что это – отличный материал. Это вообще на премию тянет. Да и не в премии дело. Это же все знают. Кто-то должен был сказать!
– Понимаю, конечно. Но не в то время и не в том месте… И не в той стране.
Редактор поджал губы и полез шуршать распечатками. Он пробежал глазами несколько абзацев, выделенных ярко-розовым маркером, и замотал головой, будто китайский болванчик:
– Нет, Вань. Ты вообще. Ну, смело, очень смело, но… зря.
Снова зашуршали листы распечатки, однако Миронов уже понял, что ничего не выгорит. Материал зарубят.
Редактор попытался доказать, что не просто так носит свой дорогущий костюм, и сделал максимальное количество реверансов:
– Ваня, ты реально хороший специалист, и круто вы с Володей все отсняли. Текст. Все хорошо…
– Но…
– Но не на нашем канале. Я вообще должен был пожертвовать тобой ради канала.
– Но мы же договаривались!
– Да, но ситуация поменялась. Канал – это же люди. Нас много: семьи, дети. А ты один. Пойми правильно.