Макс молчал.
— Извини, что я так сразу, без вступления. Лицо твое знакомо. Мы с тобой раньше нигде не пересекались?
— Нет.
— Да?! Не знаю, я редко ошибаюсь.
— Я тебя не помню.
Легкое пренебрежение должно было охладить навязчивый интерес.
— Ну ладно — извини, я просто спросил.
Макс достал из кармана пачку сигарет, вытащив одну, вставил в рот. Бармен посмотрел неодобрительным взглядом, рука с зажигалкой непроизвольно застыла.
— Не в курсе, здесь курить можно?!
— Не знаю. Не видел. — Блондин опять улыбнулся. — Лучше, наверное, на улице — свежий воздух все-таки. Может, угостишь?!
— Сигаретой?! Да не вопрос.
На улице моросил дождь. Редкими каплями сваливался на головы прохожих. Встав под деревом, Макс протянул парню сигарету и чиркнул зажигалкой.
— Держи.
— Спасибо.
— Давно здесь тусуешься?!
— Да нет. Полгода, может.
— Ну и как?!
Блондин скептически хмыкнул.
— Пока не очень.
— Понятно.
Тянуть разговор Максу не хотелось. Скучно и бессмысленно. Он отвернулся и увидел, как ко входу подъехал большой представительский автомобиль. Пропуск с триколором на лобовухе говорил сам за себя.
— Ё-мое, кто приехал?! — Парень выдохнул дым и уставился на машину. — Опять машки подерутся.
— И кто же?
Вопроса блондин не услышал. Теперь он был там, у входа. Макс затянулся сигаретой и решил не мешать, зрелище и в самом деле интриговало. Автомобиль замер и, заглушив мотор, испустил из себя тело с бритым затылком, массивными плечами и деловом костюме. Посмотрев по сторонам, фигура открыла заднюю дверь и почтительно отошла. Не далеко, на пару шагов. Спустя секунду из черного чрева появился ВИП — невысокий мужчина в галстуке, но без пиджака. Дождевая капля упала ему на нос, он посмотрел вверх и чертыхнулся. Сняв пиджак, охранник без слов, накрыл им голову босса и, вдвоем они вошли в клуб.
При всем желании, рассмотреть вип-тело было сложно. Мешала широкая спина бодигарда и плохое освещение. Но кое-что Макс все-таки увидел. Лоб, нос, двойной подбородок. Профиль показался знакомым. Но сомнения все же оставались, столько лет прошло.
— Что молчишь?! — Макс посмотрел на паренька. — Что за чувак?!
Но тот все еще смотрел.
— Эй!
— А! — Блондина будто вырвали с просмотра фильма — Ты про что?
— Про это….
— А… Босс! Биг босс!
— Хозяин клуба что-ли?
— Да ты что. Круче.
— Круче?! И кто же?! Олигарх?!
Не желая объясняться, юнец только отмахнулся.
— Все равно не поймешь.
— Часто здесь тусуется?
— Не часто, но…, - парень стряхнул пепел и цинично улыбнулся, — а ты чего так интересуешься? Думаешь, заарканить. Так сразу предупреждаю: у него здесь свои бляди, прикормленные. Они за такого папика любому очко на британский флаг!
— Да нет. Интересно просто — что за птица такая?
— Короче, я толком и сам не знают. Слышал, что вроде он — депутат. Приезжает, проходит в кабинку и выбирает очередного счастливчика.
— В смысле? Почему счастливчика?
— А чего — нет: штука баксов за ночь?! Один тут его на целый месяц раскрутил, так он, говорят, ему тачку подарил. Бумера, кажется.
— Хм. Кучеряво больно.
— Вот я и говорю — счастливчик.
— А, может, гон все это?
— Не веришь? — Юнец скривился. — Ну, не веришь — твои проблемы.
— Ладно, не бухти. Спросил только.
Но юнец уже обиделся: выкинул окурок и процедил.
— Я в клуб, ты идешь?
— Нет, постою еще немного.
— Как хочешь.
Виляя бедрами, блондин поковылял в клуб. Макс перевел взгляд на припаркованный седан, вспомнил профиль випа и замер: «А ведь это.… Точно-точно! И парень этот сказал, что депутат! А я-то гадаю, что за рожа знакомая. Альберт Борисович — неужто?! Вот так встреча!»
Глава 11
… Середина 90-х.
Карпыч подвел пацанов к залу и распахнул дверь. Марка там не было. Почесав в замешательстве затылок, усач запустил воспитанников внутрь и закрыл двеь. То, что танцор был где-то рядом, Карпыч не сомневался. В зале звучала фортепианная музыка, на вешалке болтался его плащ, а в воздухе пахло сладким запахом одеколона. «В туалете, наверное. Дымоход свой чистит», — усач усмехнулся.
Рассевшись на полу, пацаны невольно уставились в зеркало. Минуты шли, а учителя все не было. Кто-то скривил рожицу, кто-то захихикал, кто-то закричал. Один изобразил второго, третий рассмеялся и, началось. Мальчишки хохотали, цепляли и толкали друг друга. В зале воцарились суета и гомон. Подпрыгнув, крепыш Ромка прыгнул на спину высокому Леньке. Тонкие ноги пацана не выдержали и, оба сорванца кубарем покатились на пол. Ленька сопротивлялся и пытался встать, но ничего не выходило — Ромка крепко прижимал его к полу. Промучившись в бесплодных попытках, пацан замер и ждал, что победитель великодушно отпустит его. Но победитель вдруг решил иначе. Упиваясь победой, он закинул свой зад на поверженного и пахом прижался к ягодицам. Отпустил и вновь прижался. В зале все замерли — на что это было похоже, каждый прекрасно понимал. Понимал это и Ленька. Резко, размашисто, будто в нем лопнула невидимая пружина, он взбрыкнулся и легко скинул с себя обидчика. Слетев на пол, посягатель в довесок получил от Леньки мощный удар в пах.
— Ты чего, урод, совсем охуел?! — Ромка скорчился от боли.
— А ты чего?! В пидорасы вписался?! — Ленька сжимал кулаки.
— Сам ты — пидорас! Кто у козла того, лысого в джипе отсасывал? Думаешь, никто не видел?
— А ты не отсасывал, да? Хочешь, я и тебе за щеку ввалю! На, отсоси!
В подтверждение, Ленька вытащил из плавок сморщенный пенис и потряс им в воздухе. Не ответить — означало проиграть. Смачно, со знанием дела Ромка прицелился и плюнул. Слюни попали точно в цель, ошметками повисли на члене и медленно потекли вниз. Зал взорвался хохотом.
К новой атаке Ромка готов не был. Жалящими осами на него обрушились маленькие кулачки Леньки. Разбили, смяли, оглушили. В спасении Ромка сложился в коробочку и закрыл голову руками. Зал еще больше забурлил. Крики поддержки заставляли Леньку усилить натиск, кулаками выбить сатисфакцию.
— В челюсть бей!
— Вломи ему!
— По яйцам вмажь!
— Сосун херов!
Пацаны болели за Леньку. И это было ожидаемо. Как и то, что Ромке было уготовлено не только побои, но и всеобщее презрение. Он перешел черту, нарушил табу и должен был понести наказание. Табу подземных рабов было несложным: выезды к клиенту — одна жизнь, родной подвал — другая. И мужским утехам здесь не место. Даже Карпыч, заметив однажды, совсем не дружеские ужимки пацанов, показал кулак и твердо отрезал: «Увижу, что голубиться начали, яйца оторву!». Проверять достоверность никто не рискнул. А Ромкина выходка была даже не ужимкой, это было почти, как там, на ночном выезде у клиента. И посягательство на равного себе могло запросто соединить два мира. Что, конечно же, сами пацаны ни в коем разе не желали. Поэтому, Ромка был обречен, и пока Ленька лупцевал его от души, пацаны не вмешивались. Хотя кричали до хрипоты и сами хотели накостылять отступнику.
— Вмажь ему, Леньчик! Сбоку! Так! Дай я звездану!
Но, когда, осознав, что терять ему нечего, Ромка попытался встать, из толпы посыпались удары. Ромку стали бить все, и продолжаться это могло бесконечно долго, но тут в зал вошел Марк.
— Что тут у вас?! А-ах! — Марк замер от ужаса. — Прекратить! Я вам приказываю, немедленно прекратить!
Гнусавый вопль потонул в громких криках. Марк уже и забыл, когда так сильно напрягал голосовые связки, но это не помогало — его никто не слышал. Он кричал, но дети не реагировали — его для них просто не было. Марк затрясся — то, что происходило, напоминало ему петушиный бой. Мальчики дрались. Его лапочки и молодцульки, дрессированные месяцами, мордовали друг друга до крови. «Боже мой! Они опять взялись за старое. Вспомнили уличные привычки и устроили зверское побоище. Или, может, опять — этот бешеный?!» Мимолетный взгляд узрел Пашку в углу. Мальчик даже не смотрел на драку: сидел и чему-то улыбался. Марк удивился еще больше: «Тогда кто?!».