Еще одна глупая привычка.
– Или твой Прародитель запрещает тебе возвращаться?
Старик молчит, как все остальные, и только переминается с ноги на ногу. Будь я старшим, приказал бы хромому заткнуться, а то треплет языком, как вонючий хост. Было лучше, когда мы шли по пескам: хромой тогда молчал.
– Прародитель? – Чужак опять скалится. – Мой прародитель позволяет мне делать все, что нужно, чтобы выжить.
Хороший прародитель... я о таком еще не слышал. И никакого долга перед кланом, и никакого уважения старейшим и вожаку, никакой заботы о...
– ...если бы здесь был один выход, я бы уже шел к нему, – говорит чужак, пока я думаю о его прародителе.
– А здесь есть еще один выход?
Это уже Кот сует свои усы в болтовню двух глупцов.
– Есть. И не один.
– Тогда зачем ты полез в воду? Выбери какой-нибудь другой...
Советчик выискался. Уж не умнее ли Повелителей ты себя считаешь, мелкий?..
– ...чтобы вам не пришлось лезть в воду? Не получится. Все другие дороги начинаются в воде.
– А в воду лезть надо всем?
Это уже Зовущей интересно. Или не-Зовущей – я пока не пойму. Кот молчит, смотрит под ноги. Оба Лохматых тоже не рычат от радости, узнав, какую тропу ищет их любимейший вожак. Еще один калека – Трехлапый – дохромал до т'ангайи, вопросительно рыкнул.
Чужак посмотрел на него, потом на старика.
– Мерантос, сколько ночей до белой луны?
– Четыре.
– Ладно. Успеем.
– Успеем, – повторила т'ангайя.
Какие тайны завелись между ними!
Ну и ладно. Не очень-то и хочется знать.
– А лезть в воду всем не обязательно. – Чужак пошевелил пальцами, и завоняло паленой шкурой. – Не хочешь, не надо. Подниметесь, выйдете там, где мы входили, и топайте себе, куда хотите.
– А ты?
– А я – туда, – чужак кивнул на реку.
– Почему? – не унималась т'ангайя, будто на этом чужаке сошелся свет трех лун.
– Не люблю ходить одной и той же дорогой. Да и к горам так ближе.
Лохматые переглянулись.
– А мы по этой тропе пройдем? – спросил старик.
– Если захотите, то пройдете.
– Тогда мы с тобой, – сказал хромоногий.
Ну конечно, ты и в воду полезешь, только бы быстрее до своих гор добраться.
В воду... мокрую, противную, где обитают какие-то твари, что так мерзко прикасаются к телу. А вода заливается в нос и уши... Нет! Не хочу в воду!
– Не хочешь – не надо. Я никого не зову с собой. И силой не тащу.
Чужак смотрит на меня. Похоже, это «не хочу» я сказал громко. «Ладно, подождем» – так всегда говорил мой наставник, когда видел тучу над головой. А после охоты он любил говорить: «Попробуешь, когда сам поймаешь», – и в одиночку сжирал добычу. С таким наставником я быстро научился не промахиваться и... не торопиться. Подождем...
– А я не знаю, – сказал мелкий, с опаской посматривая на реку. – Не знаю...
Еще вчера я посмеялся бы над этим трусом. Сегодня – не стал.
– А я... – т'ангайя погладила бывшего избранника по голове. – Мы подумаем. Ты ведь не теперь собрался выходить наружу?
– Нет. Наверху сейчас очень жарко. – Чужак к чему-то прислушался, оскалился. И кого он хочет напугать своими зубами? Там же бояться нечего! – И для здоровья наверху пока очень вредно.
– А здесь?
Не напрасно говорят, что любопытнее кота бывает только кошка.
– А здесь – не очень. Но я не собираюсь здесь долго оставаться. Пошли, что ли?
– А-а?.. – и мелкий завертел головой.
– Ты кого-то ищешь?
– Да так...
– Она в городе. Догонит, если захочет, – сказал чужак и пошел вдоль реки.
Остальные послушно потянулись за ним.
Лохматые, мелкий, двое Кугаров. Четырехлапый сильно хромал на переднюю лапу и часто становился трехлапым.
А я пошел сам. За ними.
Пока я шел, кто-то смотрел на мою спину. Тогда я останавливался и оборачивался, ожидая увидеть Длиннозубую. Но никого не видел. Тогда я опять начинал идти, и... все повторялось: на меня опять пялились, я оборачивался...
Путь вдоль реки оказался не близким. Только после второго привала они подошли к стене, под которую пряталась река. Высоко над головой виднелся выступ, что тянулся по всей стене пещеры. Такой снизу была лестница-дорога, по которой я спустился в город.
А река затекала в арку. Арка была совсем низкой. Лохматым придется идти на четырех, чтобы забраться под нее. Только идти некуда – плиты закончились.
Похоже, чужак опять решил полезть в воду. Он стал снимать одежду. И все-таки у него самое уродливое тело, какое я только видел. Сколько раз смотрю на него – и все не могу привыкнуть. А когда он мокрый стоит в луже воды... на такую мерзость и смотреть противно. Теперь я понял, почему ущербные носят одежду. На каждом привале чужак забирался в реку, искал свою тропу, потом охотился, выбрасывал добычу на берег, где она трепыхалась, пытаясь вернуться в воду.
Белые длинные твари, на которых смотреть так же противно, как на голого и мокрого чужака. Одну из них я упустил, и она упала в реку. А старик ловко перехватывал скользкие тела, отрывал головы и швырял тушки подальше от воды. Он так посмотрел на меня, будто укусить хотел.
– Уронишь еще одну – останешься без жратвы.
Я не стал рычать на него, хоть не он охотился и не ему мне грозить. Умный не станет спорить с Медведем. А если Медведь – воин, то и смотреть на него лишний раз не станет. Эти воины совсем безумные. Лучше промолчать и отойти, пока Лохматый не отправил меня помогать чужаку охотиться в воде.