«Шесть или семь поворотов. Скажу, когда подойдем ближе».
И Хранитель отказался общаться. Чтобы не отвлекать меня. Предложил следить за попутчиками в оба и отключился. А я мысленно прикинул время «прогулки» и вздрогнул: часов пятнадцать получалось. А если устраивать привалы, то... Боюсь, что за это время мои попутчики проникнутся «горячей любовью» к воде, к подземной реке и, естественно, ко мне. Ладно, справимся как-нибудь. Главное, чтобы не сожрали, а без их горячей любви я обойдусь. Знать бы еще, куда выводит каждый коридор. Вдруг кто-то сможет воспользоваться им. Надо будет спросить на следующем привале. Вряд ли найдется желающий выйти в пустыне, но... чем черт не шутит! Вдруг кому-то надоело. Задал вопрос всем по очереди. Желающих не нашлось.
Через полчаса, когда отдыхающие начали нетерпеливо шевелиться и поглядывать в мою сторону, мы вернулись в воду.
Странно, но мои внутренние часы опять заработали. А я даже не заметил, когда это случилось. Хотел поделиться своей радостью с Хранителем, а потом передумал: ему сейчас не до того, да он и сам узнает, если захочет. Он ведь большой специалист по моему внутреннему состоянию.
До второго коридора шли почти два часа. Последний час опять в полной тишине. Я, сколько мог, подбадривал попутчиков, но работа весельчака-затейника – это не мое призвание. С нетерпением высматривал второй коридор. Высмотрел. Он тоже поднимался и поворачивал направо.
«Ну вверх – понятно, а почему направо?..»
Хранитель не стал отвечать. Сам я додумаюсь, может быть, завтра, а может, и через год. Если он будет у меня, этот год.
Не уверен, что последняя мысль была полностью моей – и Хранитель мог яду подпустить. Или я заразился от него плохим настроением и пессимизмом. Но в эти сомнения я не стал углубляться – это работа для профессионалов совсем другого профиля. А у меня назревала небольшая проблемка. Я бы и внимания на нее не обратил, но к третьему привалу проблема перестала быть небольшой: проголодались и все остальные. Еще и сообщили мне таким тоном, будто я обязан был обеспечить им обед из трех блюд. Я что, похож на отца-кормильца? Но возмущаться вслух не стал – зачем дразнить голодных зверей? Если уж у меня портится настроение, когда пусто в животе, то что говорить о Мерантосе? Он из них самый большой, но и самый спокойный. Такой сначала прибьет, а потом уже съест, а вот насчет остальных я не так уверен. Да я и сам не отказался бы от хорошего обеда. Почему-то в пустыне о еде думалось в самую последнюю очередь, а здесь... С едой, как и с водой, всегда так – стоит только начать, и невозможно остановиться, пока не опустеет фляга или не закончатся попутчики.
Шутка. Насчет попутчиков. Кто-нибудь всегда встретится по пути.
Что-то меня совсем уж на черный юмор потянуло.
А еще мне подумалось, что темнота по-разному действует на людей, да и на нелюдей тоже. Одни становятся молчаливыми, другие – наглыми, третьи болтают о чем надо и не надо, четвертые смотрят на первых, вторых, третьих и тихо удивляются – это я о себе, а есть еще пятые, что боятся всех и вся... Это мне любитель бросаться копьями вспомнился, которого я с трудом отлепил от набережной. На каждом привале он устраивался за спиной Мерантоса и только зыркал на меня иногда. За все это время я не услышал от него ни звука. Интересно, чем таким я смог его напугать, что к воде он спиной поворачивается, а ко мне и близко не подходит...
Ну и черт с ним! Все равно он не похож на мою любимую девушку.
Чем дольше я сидел, тем больше хотел жрать. Пузо уже не просило, а нагло требовало, а дать ему я ничего не мог. Еще немного, и я стану посматривать на попутчиков с гастрономическим интересом. И не только я – жор у всей команды проснулся. Наверх мы выберемся не скоро. А там охотиться придется, да еще среди ночи. Это вам не в супермаркет заглянуть.
Сначала подумал, а потом удивился: с чего это я решил, что наверху будет ночь? Прислушался к внутренним часам и понял, что не ошибся: время обеда миновало еще на первом привале, а сейчас самое время поужинать. Да только ни одной захудалой рыбешки не проплыло мимо, пока мы шли по карнизу. Похоже, мы своим шлепаньем всю живность распугали.
В конце концов я решил последовать совету Хранителя – выбора-то все равно не было. Вернее, был – остаться голодным, но он меня не устраивал. Взял копье и полез в воду, сказав остальным, что иду на охоту. Отговаривать и останавливать меня никто не стал. Помогать тоже никто не вызвался. А чего им дергаться? Если я вернусь, то принесу еду, а если не вернусь, то они здесь не останутся – сами по коридору выйдут наружу. Пусть не к горам, пусть куда-нибудь, но выйдут. Это мне надо держать ушки на макушке, чтобы какая-нибудь рыба мной не поужинала. Не скажу, что я такой уж любитель подводной охоты, но... как говорил когда-то мой знакомый: если на суше ничего не ловится, приходится лезть в воду. Он, кстати, и приобщил меня к подводной охоте. Еще и шутил, что под водой спокойно можно стрелять, не опасаясь оставить отпечатки пальцев. А другой знакомый говорил, что под водой так тихо и спокойно – спокойнее только в могиле. Еще этот любитель спокойствия утверждал, что, пока ныряет, успевает обдумать свои статьи. Однажды он так задумался, что забыл вынырнуть.
Я и не ожидал, что под водой окажется так красиво. Поднырнул под тропу, а там...