- Дьявол, это же, приятель, совсем просто! - сказал он. - Стой там, а когда будешь готов, урони кувшин.
- Да не хочу я, Клем, - ответил дородный рудокоп, к которому он обращался. - Ты же меня убить можешь, дьявол тя возьми!
- Пока я никого еще не подстрелил, - сказал пистолетчик. - Хотя, конечно, всегда бывает первый раз!
Толпа разразилась хохотом. Шэнноу стоял, прислонившись к стене харчевни, и смотрел, как люди расступаются, образуя две шеренги вдоль домов. Толстяк стоял шагах в десяти от пистолетчика, держа в вытянутой руке кувшин.
- Давай, Гейри! - крикнул кто-то. - Брось его! Рудокоп уронил кувшин в тот момент, когда Шэнноу перевел взгляд на пистолетчика. Рука молодого человека опустилась, взметнулась, и по улице раскатился треск выстрела. Кувшин разлетелся мелкими черепками, и толпа восторженно завопила. Шэнноу отлепился от стены и направился к гостинице мимо них.
- Тебя как будто это и не впечатляло вовсе, - заметил молодой человек, когда он поравнялся с ним.
- Нет, очень! - заверил его Шэнноу, не замедляя шага. Но молодой человек пошел рядом с ним.
- Клем Стейнер, - сказал он, подстраиваясь к шагу Шэнноу.
- На редкость метко, - добавил Шэнноу. - У вас быстрая рука и точный глаз.
- А ты бы мог так?
- И за миллион лет не попал бы, - ответил Шэнноу, поднимаясь по ступенькам к дверям гостиницы. Вернувшись в свою комнату, он достал из сумки Библию и пролистывал страницы, пока не дошел до слов, эхом отдававшихся в его сердце:
"И вознес меня в духе на великую и высокую гору и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с Неба от Бога. Он имеет славу Божию; светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов... И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его Агнец... И не войдет в него ничто нечистое, и никто, преданный мерзости и лжи..."
Шэнноу закрыл Библию. Большая и высокая стена. Совсем, как та, в конце долины.
Он надеялся, что так и окажется. Бог свидетель, он надеялся на это.
Шэнноу разбудили звуки выстрелов. Он слетел с кровати и, подойдя к окну сбоку, посмотрел вниз на освещенную луной улицу. На мостовой валялись два человека. Клем Стейнер стоял с пистолетом в руке. Из игорных заведений выскакивали люди, бежали по тротуарам. Шэнноу покачал головой и снова лег.
Утром он позавтракал в длинной зале - миской протертой овсянки и большим кувшином черного напитка. Назывался он баркеровкой в честь Баркера - человека, который за несколько лет до этого первым начал варить его в этих местах.
К его столику подошел Борис Хеймут.
- Вы позволите сесть с вами, менхир? - спросил он робко.
Шэнноу пожал плечами, и маленький лысеющий арканист придвинул себе стул. Буфетчик принес ему баркеровки, и он несколько минут молча ее прихлебывал.
- Интересная смесь, менхир Шэнноу, А вам известно, что этот напиток облегчает головные и ревматические боли? И к нему можно пристраститься. Шэнноу отставил кружку. - Нет-нет! - улыбнулся Хеймут. - Я имел в виду: просто полюбить его. Никакого вредного воздействия он не оказывает. Вы долго пробудете в Долине Паломника?
- Еще два дня. Может быть, три.
- Такое прекрасное место! Но, боюсь, вскоре оно станет совсем уж опасным.
- Вы закончили работу с кораблем? - спросил Шэнноу.
- Мы... Клаус и я... получили распоряжение оставить раскопки. Там теперь всем командует менхир Скейс.
- Сожалею. Хеймут развел руками.
- Собственно, ничего нового ждать больше не приходится. Мы продолжили раскопки и обнаружили, что это лишь часть корабля. Видимо, он переломился, когда тонул. Тем не менее все теории, будто это было здание, полностью опровергнуты.
- Что вы будете делать теперь?
- Дождусь, когда тут соберется караван, а тогда отправлюсь назад на восток. Раскопки где-нибудь да ведутся. Без них я жизни не мыслю. Вы слышали ночью стрельбу?
- Да, - ответил Шэнноу.
- За последний месяц здесь насильственной смертью погибли четырнадцать человек. Тут хуже, чем на Великой Пустоши.
- Тут есть богатства, - сказал Шэнноу. - Они притягивают людей, склонных к насилию, слабых духом людей, дурных людей. Я видел это в других краях. Как только богатство истощится, нарыв лопнет.
- Но ведь есть люди, менхир Шэнноу, которым дано вскрывать такие нарывы, не правда ли?
Шэнноу поглядел в его молочно-голубые глаза.
- Без сомнения, менхир Хеймут. Но как будто не в Долине Паломника.
- О, мне кажется, менхир, один из них тут. Но он хранит и равнодушие. Вы все еще взыскуете Иерусалима, Йон Шэнноу?
- Да. И я больше не вскрываю нарывы.
Хеймут отвел глаза... и переменил тему.
- Два года назад я встретил путешественника, который говорил, что побывал к югу от Великой Стены. Он говорил о невиданных чудесах в небе гигантском мече, который висит под облаками в венце из крестов на рукояти. Менее чем в ста милях от него находятся развалины города невероятных размеров. Я бы душу продал, лишь бы увидеть подобный город!
Глаза Шэиноу сузились.
- Не говорите так - даже несерьезно. Вас могут поймать на слове.
- Мои извинения, менхир! - Хеймут улыбнулся. - Я на мгновение забыл, что вы верующий. Вы намерены проникнуть за стену?
- Да.
- Это край неведомых зверей и великих опасностей.
- Опасность повсюду, менхир. Вчера на улице погибли два человека. Нигде в мире нет безопасного места.
- Это все больше становится истиной, менхир Шэнноу. С последнего полнолуния произошло - только в Долине Паломника - шесть изнасилований, восемь убийств, шесть перестрелок с летальными исходами, не говоря уж о ранах и синяках, полученных в поножовщине и иных драках.
- Зачем вы запоминаете такие цифры? - осведомился Шэнноу, допив баркеровку.
- Привычка, менхир. - Он достал из топорщащегося кармана своей куртки пачку мятых листков и карандаш. - Не будете ли вы столь любезны, менхир, и не объясните ли мне, где находится колоссальный корабль, который вы видели в ваших странствиях?