С ним остались только трое из тридцати матросов. Они цеплялись за мачты, не решаясь прийти на помощь кормчему из страха, что их смоет за борт.
"Якорь!" - завопил Нои, перекрикивая рев бури. Соленые брызги хлестали его лицо, загоняли крик назад в глотку. Оторвав одну руку от кормила, он указал на веревочную петлю, удерживавшую якорь на палубе, и один из троих, цепляясь за планширь, побрел к корме. В него ударила волна, он упал, и его тело заскользило по палубе. Нои бросил кормило, нырнул за матросом и ухватил за тунику в тот миг, когда он уже повис за бортом. Ухватившись правой рукой за растяжку, Нои оттащил его в безопасное место. А корабль несся на рифы, скрытые, точно клыки, под клокочущей пеной. Нои, пошатываясь, выпрямился и кое-как добрался до кормила. Матрос возился с петлей... внезапно она соскользнула, и железный якорь с шипением исчез под водой.
Корабль содрогнулся, и Нои испустил вопль отчаяния, решив, что они наткнулись на риф. Но это просто якорь надежно зацепился за коралловое дно. Корабль заплясал на волнах, и утес, недавно знаменовавший гибель, теперь укрывал их от ярости ветра.
Вскоре в бухте наступило затишье.
"Мы набираем воду!" - закричал матрос, спасенный Нои. "Поставь насос и погляди, где течь!" - приказал Нои, и матрос исчез в трюме. Остальные два последовали за ним, а Нои в изнеможении опустился на мокрую палубу. Он взглянул на правый борт и увидел луну, выплывающую из клубящихся туч. Над бурунами торчали зазубренные камни, черные и блестящие. Любой из них распорол бы днище корабля от носа до кормы. Нои с трудом поднялся на ноги и перешел к левому борту. И с этой стороны виднелись рифы. Каким-то образом... каким-то чудом!.. он провел свое суденышко через узкий проход между рифами.
Вернулся матрос.
"Вода убывает. Ни одной щелки, хозяин".
"Ты заслужил награду, Акрилла. Я позабочусь, чтобы ты ее получил!"
Матрос улыбнулся, показав щербатые зубы.
"Я уж думал, нам конец. Надежды-то никакой не оставалось!"
Богатству Нои заложило основу это первое плавание, и теперь его ответ Акрилле был вырезан на кормилах всех его кораблей:
"Надежда есть всегда - если не изменит мужество".
На него нахлынули воспоминания о той ночи, и он заставил себя встать. Он понял, что отчаяние - не меньший враг, чем Шаразад или царские Кинжалы. Его мир был обречен, но это вовсе не значило, что Пашад погибнет. У него ведь есть Камень Сипстрасси, и он жив.
- Я приду за тобой, любовь моя, - сказал он. - Через подземелья Времени, через Юдоль Проклятых! - Он поглядел на небо. - Благодарю тебя, Владыка, что ты дал мне вспомнить!
* * *
Бет сидела на склоне под распростертыми ветвями сосны и смотрела на детей, которые качались на подвешенных досках или взлетали вверх-вниз у ручья, где доски были положены на камни. Посреди высокого луга толпы горожан, рудокопов и земледельцев наслаждались угощением, расставленным на козлах под теплыми солнечными лучами. В конце луга молодежь состязалась в метании ножей и топориков, стрельбе, борьбе, кулачных поединках, щеголяя силой и сноровкой. Рудокопы устроили рыцарский турнир - один сидел на плечах другого, сжимая деревянное копье - палку с насаженными на оба конца шарами. Они вступали в бой попарно, и под громогласные подбадривания и одобрительные крики всадники старались сбить друг друга на землю. Весело пылали костры, на которых, аппетитно благоухая, жарилось мясо - дар Эдрика Скейса. Бет прислонилась к древесному стволу и впервые за многие дни позволила себе расслабиться. Ее маленький запас монет пополнялся, и скоро уже она перекочует с детьми на плодородный участок к северу от Стены, арендованный у Скейса, и обзаведется собственной фермой. Нелегкая будет жизнь, но она своего добьется!
На нее упала тень, и, подняв глаза, она увидела, что перед ней стоит Йон Шэнноу со шляпой в руке.
- Доброе утро, Бет. Ваши дети далеко от нас, и им не угрожает опасность. Можно мне посидеть с вами?
- Прошу вас, - сказала она, и он опустился на землю, прислонившись к стволу рядом с ней. - Я знаю, кто вы, - добавила она. - Тут это каждый знает.
- Да, - ответил он с усталой досадой. - Наверное. Как тут все хорошо устроено! Люди веселятся от души. На них приятно смотреть.
- Зачем вы сюда приехали? - не отступала она.
- Это просто остановка в пути, Бет. Я тут долго не задержусь. Меня сюда не звали, и приехал я не для того, чтобы сеять смерть направо и налево.
- Я так вовсе не думала. А правда, что вы ищете Иерусалим?
- Пожалуй, уже не с тем пылом, как раньше. Но да, я ищу Святой Город.
- Почему?
- А почему нет? Не самое худшее, чему человек может посвятить жизнь. Ребенком я жил с родителями и братом. Разбойники убили моих родителей. Мы с братом спаслись, и нас приютила соседская семья, но разбойники убили и их. К тому времени я подрос, и я убил разбойников. Долгое время я кипел гневом, пылал ненавистью ко всем, кто живет насилием и грабежом. Затем я обрел Бога, и мне захотелось увидеть Его, задать Ему много вопросов. Я прямой человек. И потому я ищу Его. Это то, о чем вы спрашивали?
- Я бы ответила "да", будь вы моложе. Сколько вам лет? Сорок? Пятьдесят?
- Сорок четыре года. И, да, я ищу с того времени, когда вы еще не родились. Разве это что-нибудь меняет?
- Конечно меняет! - воскликнула она. - Юнцы вроде Клема Стейнера считают себя искателями приключений. Но ведь с приходом зрелости нельзя не понять, что это значит тратить жизнь по-пустому.
- По-пустому? Пожалуй. У меня нет ни жены, ни детей, ни дома. Но для всех людей. Бет Мак-Адам, жизнь - это река. Один входит в нее, и она встречает его ласковой приятной прохладой. А другой входит, и она оказывается мелкой, холодной, негостеприимной. Третий же попадает во власть бешеного потока, который увлекает его навстречу гибельным опасностям. И этому третьему трудно что-либо изменить.
- Пустые слова, мистер Шэнноу. И вы прекрасно это знаете. Сильный человек может делать все, что пожелает, жить любой жизнью, которую выберет.