–Это конец! Мы все умрем! – закричал оборванец из соседней камеры и принялся громко молиться.
Узники нестройно подхватили молитву. Протяжно заскрипела дверь, послышался топот ног. Диего представил, как рожок трубит сигнал «К бою!». Звуки многократно усилились, стал слышен малейший шорох. Охранники негромко переругивались. Идти вглубь подземелья никто не хотел.
–Ульрих, пойдешь ты!
Один из них, чертыхаясь, двинулся по коридору. Диего слышал, как пальцы скользят по прутьям решетки, как шуршат по грязному полу подошвы казенных башмаков. Он осторожно приближался. Диего терпеливо ждал. Стражник поравнялся с камерой, взялся за решетку двери и дернул ее. Лязгнул металл, замок был надежно заперт. Диего схватил его за руку и рвануть на себя. Хриплый вопль слился со звоном железа. Спасший охранника шлем с грохотом покатился по полу.
–Ульрих!? – позвали из далека.
Пока стражник не успел опомниться, Диего ухватил его голову и, что было сил, приложил о железные прутья. Череп жалобно хрустнул, что-то вязкое брызнуло в лицо. Диего едва успел удержать обмякшее тело. Кольцо с ключами от камер он отыскал на поясе, как и ожидал. А вот из оружия нашлась лишь деревянная дубинка.
Диего перебрал пальцами ключи на связке. По меньшей мере пара десятков! Сердце учащенно билось, точно старалось его поторопить. Диего вздохнул, успокаивая дрожь в руках. Нащупал замочную скважину и вставил первый ключ. Замок скрипнул, но не поддался.
–Ульрих! – раздался голос уже ближе.
Диего сунул второй ключ, цепко держа связку, чтобы не запутаться. Опять лишь натужный скрип и ничего.
–Кто-то открывает камеру! – кричали совсем близко, – Побег!
Третий, четвертый.
По проходу гремели, приближаясь, ботинки охранников. Следующий ключ, за ним еще один. Завоняло горелым керосином, но сквозь плотный дым ничего не было видно. Кто-то споткнулся о тело стражника и тяжело грохнулся на пол перед камерой. Диего вставил очередной ключ и он с щелчком провернулся. Дверь распахнулась.
–Сюда! – завопил поднимающийся с пола стражник.
Диего рубанул дубинкой на звук, и та с хрустом переломилась. Стражник затих. Диего застыл на месте, вслушиваясь. Он насчитал шесть пар ног, нерешительно переминающихся в проходе. Медлить было нельзя, дым начинал редеть…
Объявление по вокзалу прервало его воспоминания. В опустевшем проходе на посадку скучали две женщины в форменных жилетах. Свет, струящийся сквозь прозрачный потолок, разогнал мрачные воспоминания. «А ведь я мог просто уйти, ускользнуть незаметно в суматохе, – подумал он и сам себе возразил, – Не был бы напыщенным идиотом – ушел бы. Но нужно было доказать всем негодяям, кто в доме хозяин! И что, мир стал лучше от того, что передушил этих недотеп, как слепых котят?» Диего брезгливо поморщился, словно наступил в кучу дерьма и поспешил к выходу.
Его путь лежал через центральный вестибюль станции Аточа. Три десятка лет назад один умник, которому доверили реконструкцию старого вокзала, превратил полуразрушенное здание в ботанический сад. Верхушки экзотических деревьев терялись под сводами двадцати семи метрового потолка. В искусственных прудах, как кролики, размножались черные черепахи. И на все это приезжали смотреть тысячи туристов. Ошалевшие пассажиры, покрывшись испариной, пробирались сквозь толпы зевак. Лавируя в этом хаосе, Диего наконец выбрался из здания.
Водителем такси оказался средних лет латиноамериканец, все еще не избавившийся от акцента. Он запустил счетчик и, не спеша, тронулся. Через пару минут машина выехала на широкую улицу.
«Проспект Прадо! Этот болван поехал через центр!» Диего с раздражением глянул на часы. Времени в обрез, а они только миновали парк Ретиро. Машина ненадолго ускорилась и снова уперлась в пробку. Через пешеходный переход сплошным потоком шли люди. Скользнув по ним взглядом, Диего увидел петляющую змейкой длинную очередь в музей Прадо. «Сколько же мы будем тащиться по пробкам?»
Все выходило не так быстро, как он рассчитывал. Впереди показался фонтан Сибелес, такой же уродливый, как и все построенное Бурбонами. Вызывающая роскошь, помпезный французский стиль, ничего испанского. Диего отвернулся от окна и откинулся на спинку сиденья.
Когда машина затормозила у северных ворот Старого парка, было без пяти минут восемь. Водитель включил заднюю передачу и припарковался у тротуара. Налетающий порывами ветер срывал желтеющую листву и гонял облака пыли по широкой аллее. Вдали от разогретого бетона улиц воздух казался по осеннему холодным. Диего застегнул молнию на куртке и зашагал в глубь парка.