–Почему меня не будить? – сиденье скрипнуло под его весом.
–Я тебе не нянька! – резко ответила она и отвернулась к окну.
–Ты имеешь билеты! Не знаю во сколько самолет, – он в недоумении развел руками.
–Диего же сказал – все есть в телефоне! – не поворачиваясь, проворчала Кристина, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
–Ну и черт с тобой, – буркнул он себе под нос, достал новенький мобильник, полученный от старика. Повозившись с ним несколько минут, он не выдержал и спросил у Кристины, – где вижу билет?
Она молча повернулась и в пару касаний открыла приложение. На экране появился посадочный талон.
Больше никто из них не проронил ни слова. Всю дорогу Муту так и подмывало объяснить этой стерве, что в парке произошло недоразумение. Что в его жизни было много дерьма, но женщин и детей он не трогал никогда. А сейчас, по ее прихоти, его семья чуть не лишилась возможности вырваться из кошмара бесконечной войны.
Провинциальный аэропорт располагался рядом с автострадой. Проверка безопасности оказалась простой формальностью, и через пять минут они прошли контроль. Сквозь стеклянную стену Муту разглядывал огромный самолет в сотне метров от здания. Двое работников в зеленых жилетах катили к нему трап на маленьких колесиках. Муту неожиданно уловил запах свежей выпечки. Ароматы тянулись от небольшого открытого кафетерия, расположившегося в центре зала ожидания. В животе гулко заурчало. Муту покосился на Кристину. Она сидела, уткнувшись в телефон и не обращала на него никакого внимания.
«Наверно и брюхо себе набить успела с утра», – подумал он и направился к стойке кафетерия. Самый дешевый сэндвич стоил пятнадцать евро, а самый дорогой обед, который был у Муту в жизни, обошелся в десять с половиной. «Что же поесть?» – думал он, рассматривая прилавок.
Его взгляд раз за разом возвращался к самому большому бутерброду, приготовленному из разрезанного вдоль багета. На ломтиках дырявого сыра, поблескивая оливковым маслом, лежали янтарные кусочки тунца. Сочные листья салата наполовину прикрывали бутерброд сверху. Рядом лежал ценник. Муту достал из кармана две последние двадцатки. Скрипучий голос из динамиков объявил посадку. Люди зашумели, выстраиваясь в очередь.
Муту сглотнул и решительно ткнул в бутерброд, от которого не мог оторваться:
– Этот, и бутылку воды.
Бутерброд оказался еще вкуснее, чем выглядел. Он с удовольствием бы съел еще один, но у него не было ни времени, ни денег. Дожевывая последний кусочек, Муту отметил посадочный талон и последним вышел из здания. Вереница людей тянулась от аэропорта к самолету. Медленно двигаясь в хвосте очереди, Муту потерял Кристину из вида. Низкое солнце и сытый желудок заставляли глаза слипаться. Он зевнул, потирая отяжелевшие веки. Из-за шума ветра и гула самолета, едва расслышал звонок телефона.
–Как дела? – голос Диего звучал неестественно бодро, старик вновь говорил с ним на берберском.
–Нормально, – сонливость мигом улетучилась, Муту сильнее прижал телефон к уху, чувствуя, как вспотела ладонь.
–Почтовый автомат Сити-Пост. Адрес и код посылки я отправил. Там то, что ты просил. Носи постоянно, не снимай!
Диего замолчал. Муту терпеливо ждал. Сдавленное телефоном ухо начало болеть.
–Удачи, Муту, – наконец закончил старик, и Муту неожиданно почувствовал облегчение. Все стало на свои места. Никто больше не рассказывал небылицы, что заплатит кучу денег за безобидную прогулку по Италии. Мир вновь стал привычным. Добраться и выполнить задачу. Препятствия – устранить.
–Спасибо, сеньор, – ответил Муту.
Уповать на удачу он точно не собирался.
Глава 12
12. Кристина
Очередь сдвинулась, и Кристина смогла подняться еще на две ступеньки по допотопному скрипящему трапу. Перед ее глазами вновь оказался мясистый затылок тучного мужчины, навьюченного чемоданами и детскими рюкзачками. «Мадре миа, что же так медленно! – подумала она, проверяя в десятый раз посадочный талон. Место: 13А. – Доберусь до кресла – хоть немного посплю!» Кристина поправила рюкзак, морщась от боли в плече. Мышцы рук и спины ныли, напоминая о замечательной идее подпереть перед сном дверь в спальню. Она подкатила глаза, вспоминая, как двигала неподъемное кресло, упираясь изо всех сил. А потом улеглась одетая в кровать и полночи ворочалась, прислушиваясь к каждому шороху. «Господи, какая я дура!» Очередь ожила, и, преодолев последние ступени вздрагивающего под ногами трапа, Кристина поднялась в самолет. Внутри ее встретила стюардесса, в новенькой, как с иголочки, форменной одежде.