Однако парни не торопились. О чем-то посовещавшись, араб подхватил деревянный стул, который стоял в прихожей, и развернул его ножками к Муту. Чернокожий боец встал за напарником, и они двинулся вперед, выставив стул точно таран. Гаджи шустро отошел с дороги, нянча покалеченную руку.
Муту перенес вес тела на здоровую ногу, развернулся правым боком к противникам и поднял плечо, закрывая подбородок. Не отрываясь, он смотрел как приближаются деревянные ножки. И ни одной мысли, как отбиваться. Разве что отломать ножку от стула и употребить как дубину?
Два метра, один. Муту подобрался и вдруг бойцы остановились, будто разгадали его план.
– Эй, друг, а что за татуировка у тебя на плече? – крикнул чернокожий парень из-за спины широкоплечего араба.
«Хрен твоя уловка сработает!» – Муту ждал внезапную атаку, ждал, что они вот-вот рванут вперед.
Но никто не нападал. Чернокожий боец поднял руки, показывая, что в них ничего нет и шагнул к навстречу. Затем повернулся боком и задрал рукав своей футболки. Скрещенный топор и плеть, обвитые цепью. Муту смотрел на точно такое же клеймо, какое носил с пятнадцати лет.
– Тигры – вперед! – засмеялся парень.
Только сейчас до Муту дошло, что все это время парень говорил с ним на его родном диалекте.
***
Они сидели на крохотной кухне втроем. Пили чай. Земляка Муту звали Жаби, его напарником был марокканец по имени Хайдар. Смотрел он недобро, но вслух ничего не говорил. Зато Жаби не скрывал радости от встречи с соплеменником и рот не закрывал.
– Давно ты здесь? – допытывался он, после того как выяснил, как Муту добирался в Испанию и из какой деревни он родом.
– Год уже, – из-за недосыпа мозги соображали плохо, и пришлось вспоминать, какой сейчас месяц.
– Вот черт, как же мы раньше не встретились? – искренне огорчился Жаби, – А я уже почти три года тут. Мне повезло, сразу к Аруджу попал, вот этот бычара меня привел! – он хлопнул напарника по плечу, и тот едва не разлил остывший чай.
Все это время разговор шел на берберском, и Хайдар зевал и клевал носом. Удар приятеля разбудил его. Он поднялся, попрощался на арабском и ушел. А вот Жаби никуда уходить не собирался.
Муту понял, что в кровать попадет не скоро. Вздохнул, подпер щеку ладонью и стал слушать россказни Жаби.
Тот оказался на два года младше, а в бригаду Берберских Тигров он попал, как и Муту, в пятнадцать лет. После лагеря подготовки успел повоевать, пока не схлопотал пулю в плечо. Повалялся в госпитале, многого насмотрелся. К тому времени Жаби уже стукнуло двадцать лет.
– Гляди, – он задрал футболку, показывая рану, – несколько сантиметров в сторону и все, закопали бы и имя не спросили! А госпиталь! – вспоминая прошлое, парень разошелся, его взгляд горел, – Там раненых раз, два и обчелся! Все больше больные да инфекционные всякие. И дохли, как мухи, каждый день! Но ты же знаешь, на войне быстро умнеешь. Я сгреб все деньги, что оставались, и доктору отнес. Так мне хоть уколы ставили. Ну а как только рана затянулась, я сразу и дернул оттуда! Правда перед этим заглянул ночью к своему докторюге. Все вернул, еще и с процентами, – он усмехнулся, – Хватило рассчитаться с контрабандистами!
Жаби встал, налил в чайник воды и включил газ.
– Добрался до деревни, и ты думаешь, что я там увидел? Пока я воевал в долине, наш вождь грабил похлеще правительства! Долбанные мародёры!
– Знаю, – тихо сказал Муту.
Жаби вылил остывший чай в раковину, помыл кружки. Видно немного успокоился, потому что продолжил уже спокойней.
– Помнишь этого жирного урода, Короля долины Ясан–Ани? Король Долины хренов!
Жаби выпятил живот и, подражая тому, проговорил: «Тигры, вы мои лучшие солдаты! Вся добыча с поля боя – ваша!»
Он швырнул на стол полотенце, которым вытирал руки.
– Да чем можно поживиться у этих голодранцев, которых нанимает правительство?
Видя, что парень вновь стал заводиться, Муту сменил тему.
– Как ты попал к здешнему царьку, ну, к Аруджу?
– Он требует, чтобы его называли «вождь», – Жаби улыбнулся. – Как-то само вышло, такие, как мы с тобой, всегда нужны. Ты видел, как местные дерутся? Еще та умора! Кричат, руками размахивают, и никто никого не бьет!
Затем улыбки исчезла с лица парня, и он уже с сожалением продолжил:
– Прости, это же я к Аруджу твоего приятеля привел. Гаджи тоже из долины, земляк вроде как, – он помолчал, – а теперь мне и самому от него покоя нет. Знаешь, вождь совсем не дурак, но нравится ему окружать себя лизоблюдами.
Задребезжала крышка на чайнике, из носика стал подниматься пар. Муту выключил газ и принялся заваривать чай. В кухню заглянул Саид.