Место действия: переполненный танцзал в Одуванчик-сити. Длинноногая черноволосая девушка и лысеющий мужчина танцуют.
Он: «Меня зовут Том. Томас Стронг».
Она: «Зачем нам представляться друг другу?»
Он: «Я понимаю, просто очень хочется узнать, как вас зовут».
Она: «Мэри Джейн».
Он: «А дальше?»
Она: «Мэри Джейн, и все. Раньше была Мэри Янус, потом надоело».
Он: «Вы не с Одуванчика?»
Она: «Родилась на матушке Земле».
Он: «И я тоже! А… конечно, это не мое дело… но чем вы тут занимаетесь?»
Она: «Голографической съемкой. Я сетевая журналистка».
Он: «А кого снимаете?»
Она: «Не кого, а что. Большую бездну, каскад Тилингуит в долине Водопадов, Пунктирный хребет… Готовлю материалы для туристских каталогов».
Он: «А я лесоруб».
Она: «Рада за вас».
Он: «Очень приятно познакомиться с такой девушкой, как вы, Мэри Джейн. Вы… вы даже не представляете, как я рад».
Она: «Ну почему же… хорошо представляю. Мне часто попадаются одинокие путники, изнемогающие от жажды в пустыне».
Он: «Да я не в том смысле…»
Она: «В каком же?»
Он: «Я хотел сказать, что… в том смысле, что мне нужна была такая, как вы».
Она: «А я о чем?»
Он: «Я в смысле… может, сходим куда-нибудь вместе?»
Она: «Может, и сходим… когда-нибудь».
Он: «Я серьезно, Мэри Джейн».
Она: «Не надо серьезно, все равно толку не будет».
Он: «Не надо так…»
Она: «Черт, ты даже просить как следует не умеешь!»
Нет, не могла она тогда знать.
Хорошо, что день почти закончился, но она все-таки успела просмотреть записи. Утро началось плохо, похмелье от вчерашних Магеллановых Облаков смешивалось с оборванными щупальцами все того же сна, от которого она очнулась рывком. Рассерженная, что Пик не явился в бар, она решила спать одна, послав подальше воспрянувшего было духом Джерри и не обращая внимания на просящий взгляд Джонни-Боя.
Само собой, с таким началом и день не мог обещать ничего хорошего. Проблемы с голокамерами, проблемы с подключением питания — то одно, то другое. Кадры получились отвратные, хотя некоторые и годились. Например, где Том забивал в дерево нагель, а затем шел по ветви, широкой, как мост… или вот эти, где отделяется огромная масса листвы, и водопад крошечных алых лепестков рушится с неба на деревню. Мэри Джейн слегка приободрилась, но затем в памяти снова всплыл сон. Ноги топтали луг, усыпанный цветами, перед глазами вздымалась страшная гора. На экране крупным планом застыл лик «Спасителя», Том смотрел в упор. Мэри Джейн отключила запись и кинулась к окну. Распахнула створки, вгляделась в кровли домов и дворики с играющими в песочницах детьми. В ближайшей крыше, гладкой, без черепицы, зияла неровная дыра. «Всюду гниль… и во мне тоже, — мелькнула мысль. — Весь мир гниет, и планеты, и звезды, и галактики. Одна гниль, куда ни глянь».
Темное пятно на стене все расползалось, и начало захватывать изящные ступеньки заднего крыльца. Дверь уже висела на одной деревянной петле. Вестермайер стоял в тени, падавшей от соседнего дома, и беспомощно смотрел, как косые лучи вечернего солнца пытаются прогреть умирающую древесину. Жена, обратившая его внимание на новые повреждения, едва он вернулся, стояла рядом.
— Вот только сегодня заметила, — вздохнула она.
— Но почему именно у нас? — возмущался он. — Почему не у соседей?
— Не только у нас, ты же знаешь… Таких полно в деревне.
Он ткнул пальцем в гниль, погрузив его почти до половины. К горлу подступил тошнотворный комок.
Ну конечно, он знал, потому, собственно, и поддержал общее решение снести Большое дерево. Когда пришло первое сообщение о гнили на одном из окраинных домов, в голове тут же мелькнуло страшное слово: «Чума!» У ботаников была маленькая лаборатория в Гелиспорте, и образцы гнили немедленно послали туда. Загадочная болезнь, уничтожившая другие поселки и деревья, оставалась гипотетической, так что специалисты не искали что-то определенное, зато обнаружили местную разновидность микроскопических грибков-сапрофитов, питающихся мертвой древесиной. Один эксперт отправился с Вестермайером в Пристволье и, осмотрев дом, вынес вердикт, который и стал дереву смертным приговором: «Избыточная влажность и тень — вот ваши враги, из-за них гниют дома». К тому времени гниль уже распространилась и на некоторые другие. Тогда председатель кооператива промолчал, но от него почти ничего и не требовалось. Жнецы были не прочь избавиться от дерева еще с первой осени, когда весь поселок засыпало облетевшими листьями. Теперь оставалось лишь бросить новую искру, и Вестермайер не преминул это сделать.