Она продолжила урок. Налила вина. Потекли блаженные минуты. Внезапно Шепард заметил, что держит ее руку в своей. Неизвестно, когда Тандора успела перебраться к нему на колени, но в следующий миг боковая дверь распахнулась, и в комнату ворвались шестеро дочерна загорелых мужчин. Парочка в тот момент целовалась.
Тандора отстранилась, но осталась сидеть. Один из гостей наставил на Шепарда причудливую винтовку.
— Попался, дружок.
Шепард рассвирепел.
— Скажи своим братьям, что я намерен жениться на тебе, безо всяких принуждений.
— Это не братья, а мои супруги. Вот и объясняйся с ними.
Шепард резко высвободился.
— Какого черта…
— Урожай большой, а помощников не хватает ни в этом году, ни в следующем. Пришлось действовать старым проверенным способом — я заманила тебя сюда и скомпрометировала. Рабочую силу днем с огнем не найдешь. Будешь трудиться на совесть, получишь долю в хозяйстве. Потом — процент с каждой собранной корзины винограда. А собрать нужно много. С этими уроками мы и так выбились из графика.
Шепард разинул рот. Вот почему она так рвалась учить его. Вот почему не спрашивала, откуда он родом. Тандора видела в нем лишь батрака и временного супруга — не более того.
Под маской возвышенной поэтессы таилась полигамная мещанка. Даже книга предназначалась не для стихов, это был гроссбух для сведения дебета с кредитом.
Превозмогая отвращение, Шепард поднялся. Комната вдруг показалась жуткой… жуткой, убогой, отталкивающей. Не зря говорят, будто развалины Рима обманчивы, ибо сделаны из камня, неподвластного времени. Прочие, заурядные постройки пали жертвой огня, хроноса и навеки исчезли с лица земли. Неужто эта истина верна и для Марса?
Похоже на то. Все лучшее марсиане запечатлели в камне, а худшее — в глине и кирпичах. На одно величественное, незыблемое здание приходилась тысяча сгинувших лачуг.
То же самое с людьми. На одного философа цивилизация порождает тысячу ростовщиков. На одного святого — тысячу грешников. На одного поэта — тысячу мещан.
Но в этом — суть мироздания. Залог выживания любой цивилизации. Чтобы выжить, нужна основа, а основа заключается в экономике, которая зиждется на таких, как Тандора с ее многочисленными мужьями. На людях, подобных ему и мисс Фромм. На владельцах дешевых забегаловок и стяжателях. Храмы науки есть и на Земле.
Пусть так, но он не собирается платить за истертые плиты, по которым бродили марсианские мыслители.
Шепард попятился к двери. Мужчина с винтовкой мгновенно преградил ему путь.
Выход один. Не мешкая, Шепард выскочил в окно и, преследуемый мужьями Тандоры, бросился наутек. На вокзале чудом успел запрыгнуть в пневмовагон 29-А, точнее его древнемарсианский аналог. Двери захлопнулись, оставив преследователей с носом.
В Песках он уныло поднялся по лестнице и замер под куполом. Его одурачили, но что куда хуже — опустошили. Всякий раз, глядя на древние руины, он будет вспоминать о коварной Тандоре и ее подручных-мужьях, о горделивых башнях и многочисленных постройках, что на поверку безобразней новых зданий, воздвигнутых на обломках минувшей эпохи.
Подавленный, он зашагал к дому. Отворил дверь. Снял пальто и потянулся за бутылкой.
Звонок видеофона застал его со стаканом в руке. В следующий миг на экране возникло лицо самой прекрасной женщины на свете. Поначалу он даже не понял, чье именно, пока не увидел знакомую щербинку между зубами.
— Привет, Шеп.
— П-привет. Я думал, ты уже спишь.
— Не могла уснуть, не поговорив с тобой. Звоню уже в третий раз.
— Я ходил… ходил прогуляться.
— Тоже не спится?
— Вроде того.
— Во сколько завтра ужинаем? Как-никак воскресенье.
И правда.
— Наберу тебя в час.
— Хорошо, буду ждать. Кстати, Шеп?
— Да?
— Ты заметил?
— Заметил что?
— Что я еще девст…
— Мисс Фромм!
Она широко улыбнулась.
— Спокойной ночи, Шеп.
— Спокойной ночи, Рут.
Связь прервалась. Экран потух. Шепард осушил бокал, разделся, лег и погасил свет.
Долго ворочался в темноте. Думал, размышлял. С мисс Фромм нужно что-то решать.
Наконец он решил. Взял и женился на ней.
СУББОТА
Звали его Робинзон, а фамилия — нет, не Крузо, Фини. Для друзей просто Робин.