Джо Хольц зажигает гирлянду, и дерево вспыхивает разноцветными огнями. Кажется, что звезда из фольги излучает яркий свет. Мы сооружаем над яслями импровизированный навес, чтобы создать видимость прочности. Рич Джефферсон, наш электрик, зажигает возле яслей свет — он гораздо мягче и приглушеннее, чем огни на площади. Фигуры Божьей Матери, Иосифа, пастухов и Младенца купаются в нем, нежном, как пламя свечей. Мы все глубоко тронуты этим зрелищем. Младенец Иисус, кажется, смотрит прямо на нас из своей колыбели, готовый дарить новому миру свою безграничную любовь.
Чтобы отметить событие, мы открываем бочонок домашнего пива. По летоисчислению планеты Макмаллена с нашего прилета прошел всего год, по земному — почти два, и мы уже успели привнести в нашу жизнь некоторые удовольствия, которые на Земле принимали как данность.
Нас согревает пиво, объединяет дух товарищества и чувство удовлетворения от хорошо проделанной работы. Рич Джефферсон берется выразить наши эмоции в словах. Мерцающий свет гирлянды падает на его черное лоснящееся лицо, он поднимает глиняную чашу с пивом и объявляет:
— Мы здорово потрудились, ребята! Работали плечо к плечу дни и ночи. Мы прилетели в чужой мир и превратили его в новое пристанище для человечества. Этот мир очень далек от Земли, и любовь Иисуса еще не успела коснуться его пределов. Но завтра ночью небесная любовь Божья омоет нас, как животворящая волна.
Он поднимает свою чашу выше. За ним — все остальные.
— За братскую любовь! — провозглашает он, и все присоединяются к тосту.
Я ухожу с площади раньше других. Хочу завтра проснуться с ясной головой. В задумчивости шагаю по узким улицам к дому. Тепло все еще разливается по телу, а душу греет братский дух единения.
Нашу маленькую колонию мы назвали Вифлеем. Я с трепетом проговариваю про себя это слово, а потом произношу громко: «Вифлеем». Мы все ждем чуда, и это название подходит к ситуации как нельзя лучше. Я знаю, что с научной точки зрения наше чудо ненастоящее. Оно — всего лишь результат действия сил природы. И все-таки в нем можно почувствовать прикосновение Руки Божьей.
Завтра вечером в 22:16 родится Иисус Христос. Он родится на Земле третьего апреля 33-го года нашей эры.
От Земли до планеты Макмаллена 2053 световых года. Но межзвездные корабли путешествуют в инфрапространстве, где световые года не идут в счет. Путешествие длилось всего один день по корабельному времени. Мы отправились в прошлое, и, хотя на Земле был 2086 год от Рождества Христова, сейчас на голубой планете, которую мы видим в небесах, 33-й год.
В начале XXI века исследователи времени смогли точно определить момент рождения Иисуса. И до нашего отлета главный компьютер Космической Базы сообщил, когда именно Величайшее Чудо спустится к нам с небес на крыльях света. Составляя календарь планеты Макмаллена, мы решили назвать месяц Рождества традиционно — декабрем, а дату сдвинули на одни сутки, чтобы она пришлась на Сочельник, ведь для большинства христиан он еще более священен, чем само Рождество. Хотя здешние месяцы длиннее земных, дни примерно такой же длины. И, что удивительно, месяц, который мы назвали декабрем, оказался первым климатически зимним месяцем новой планеты.
Исследовательская команда, которая первой изучала планету и выбирала место для будущей колонии, состояла из представителей разных конфессий. Были там и атеисты. Отправив рапорт на Землю, они основали собственную колонию к югу от выбранных для нас земель. АОВТ сочла, что было бы кощунством отправлять еще больше атеистов и нехристиан на планету, которой вскоре предстоит праздновать рождение Иисуса. Поэтому в состав основной колонии вошло одинаковое количество нео-католических и нео-протестантских семей.
О Пасхе мы пока не задумываемся — слишком уж до нее далеко, и некоторые не доживут до этого дня. Но те, кто доживет, испытают еще большее благоговение, когда Великое Воскресенье пересечет пространство и коснется наших берегов.
На следующее утро мы с Ричем Джефферсоном и Доком Росарио отправляемся в ближайший Гнутстаун за дикими индейками. Корабль, на котором мы прилетели, стоит на большой лесной поляне неподалеку от нашего поселения. Мы идем, окруженные утренними тенями. Корпус корабля заржавел — он, как и мы, никогда больше не увидит Землю.
Индейки планеты Макмаллена на самом деле не совсем индейки, но выглядят немного похоже. И на вкус, если пожарить, почти не отличаются от земных. Тела у них невероятно плоские, и, несмотря на неуклюжесть этих птиц, никому из наших колонистов еще не удалось подстрелить хотя бы одну. А вот гнутсы с легкостью подбивают их из своих примитивных луков.