После церемонии присутствовавшие на торжестве вели в кулуарах такие разговоры: "Как же можно было говорить "скоро все кончится"? А что означало "хочу домой"?.." От всех пересуд веяло пессимизмом, словно было обнаружено дурное предзнаменование.
Позднее авторы некоторых записок и очерков писали, что я заплакал, испугавшись гонгов и барабанов, что отец принес мне игрушечного тигренка и только тогда я перестал плакать. На самом же деле церемония происходила в момент "государственного траура", поэтому на музыкальных инструментах, хотя они и были установлены, не играли. А эпизода с игрушкой вообще не было. Но то, что сановники из-за двух фраз были взволнованы и испуганы, — истинная правда. В некоторых книгах писали, что не прошло и трех лет, как Цинская династия и в самом деле "кончилась", а кто хотел домой, действительно отправился домой. Как видно, сказанные тогда слова оказались пророческими, и сановники давно это предчувствовали.
На самом деле их предчувствие исходило не от случайно оброненных слов. Полистав некоторые исторические записи того времени, можно понять, откуда возникли подобные пессимистические настроения. Достаточно посмотреть на основные события, происшедшие за год до моего вступления на престол, которые описаны в истории Цинской династии "Краткое изложение цинского зерцала".
"Тридцать третий год правления Гуансюя, осень, седьмой месяц. Революционная партия подняла восстание в Гуанчжоу и Циньчжоу, овладела городом Янчэн. Сюань потерпел поражение.
Зима, одиннадцатый месяц. Сунь Вэнь и Хуан Син [24]совместно атаковали Чжэньнаньгуань в провинции Гуанси [ныне Лунаньгуань] и захватили его. Сюань потерпел поражение и отступил.
Объявлено: учащимся запрещается заниматься политикой и устраивать собрания.
Тридцать четвертый год правления Гуансюя, весна, первый месяц. В провинции Гуандун задержан японский пароход, перевозивший контрабандное оружие и боеприпасы. После досмотра отпущен.
Третий месяц. Сунь Вэнь и Хуан Син атаковали Хэкоу в провинции Юньнань и овладели им. Сюань отступил.
Зима, десятый месяц. Офицер артиллерийского гарнизона в Аньцине Сюн Чэн-цзи поднял восстание. Сюань погиб".
Эта книга была написана в годы республики и основывалась главным образом на исторических материалах из цинских архивов. В архивных материалах того периода я часто встречал такие слова, как "потерпели поражение", "отступили", и чем больше их было, тем нагляднее это свидетельствовало о приближении бури. Вот в этом-то и крылась истинная причина страха и нервозности сановников. Все это происходило при правлении Гуансюя, а в годы Сюаньтуна положение стало еще более напряженным. На горизонте вновь появился Юань Шикай; это только усилило тревогу тех, кто считал, что вообще все неудачи и невзгоды, имевшие место в истории, следует приписать правлению императора Сюаньтуна.
Как я взошел, ничего не понимая, на престол, так через три года, ничего не понимая, я и отрекся от него. Один эпизод этих дней особенно врезался мне в память. В одном из боковых залов дворцовой палаты Янсиньдянь, на кане [25], возле южного окна, сидела вдовствующая императрица Лун Юй и вытирала платком глаза. Перед ней на полу, на красной подушке, стоял на коленях толстый старикашка и обливался слезами. Я сидел справа от императрицы. Мне было скучно и непонятно, почему эти двое взрослых плачут. Кроме нас троих, в зале никого не было. Толстый старикашка громко шмыгал носом и говорил о чем-то совершенно мне непонятном. Лишь потом я узнал, что на коленях стоял Юань Шикай. Это был первый и единственный раз, когда я видел Юань Шикая, и последний раз, когда Юань Шикай встретился с вдовствующей императрицей. Если все, что мне рассказывали, достоверно, то именно в тот раз Юань Шикай выдвинул перед императрицей идею о моем отречении. С тех пор он, ссылаясь на инцидент около ворот Дунхуамэнь [26], больше во дворце не появлялся.
После Учанского восстания (10 октября 1911 года) волнения охватили все районы страны. Маньчжурские командиры показали свою неспособность руководить бэйянской армией. Князю-регенту пришлось согласиться с рекомендацией великого князя И Куана и других — вернуть Юань Шикая. Последний, зная себе цену, получал полную информацию от своего закадычного друга — заместителя члена Государственного совета Сюй Шичана, был осведомлен о действиях в Пекине и несколько раз отказывался от предложения Пекина, пока не был назначен председателем Государственного совета и главнокомандующим, обладавшим всей полнотой военной власти. Только теперь он принял указ императора к исполнению и приказал бэйянской армии атаковать республиканцев. Взяв обратно город Ханьян, он приостановил продвижение своих войск и отправился в Пекин на аудиенцию к вдовствующей императрице Лун Юй и князю-регенту.
Это был уже совсем не тот Юань Шикай, что раньше. Он не только обладал военной властью, но, что было значительно труднее, достиг положения, при котором к нему стали проявлять интерес иностранцы, да и в революционной партии Гоминьдан у него появились друзья. После взятия Ханьяна бэйянской армией английский посланник Джордан по поручению своего правительства заявил, что Англия "испытывает истинные симпатии" к Юань Шикаю [27].
Вскоре после прибытия Юань Шикая в Пекин английский генеральный консул в Учане выступил с предложением о прекращении огня между цинскими и республиканскими войсками. Другом Юань Шикая в партии Гоминьдан был Ван Цзинвэй, покушавшийся в свое время на князя-регента. Когда Ван Цзинвэя схватили, великий князь Су, по имени Шань Ци, оказал ему прекрасный прием. Мой отец писал в своей биографии, что это было сделано с целью "привлечь его на свою сторону". На самом деле все обстояло иначе. Как мне рассказывал один мой родственник, в то время был некий японец по имени Нисида Коити, который через японских советников дал Шань Ци понять, что ликвидация Ван Цзинвэя крайне нежелательна. Князь-регент не осмелился казнить Ван Цзинвэя, а во время Учанского восстания последний был освобожден и, воспользовавшись моментом, завел дружбу с Шань Ци и ему подобными. По прибытии Юань Шикая в Пекин они сразу же нашли общий язык. Ван Цзинвэй быстро сдружился со старшим сыном Юань Шикая — Кэдином, став таким образом советником Юань Шикая и посредником между ним и рядом лиц из республиканской армии. Все новости республиканской армии теперь слово в слово передавались Юань Шикаю. Члены группировки конституционалистов постепенно начали выражать ему свое доверие. Имея множество старых и новых друзей внутри страны и за границей, внутри дворца и за его пределами, Юань Шикай стал самым осведомленным человеком в стране. Менее чем через месяц после своего возвращения в Пекин с помощью великого князя И Куана он разыграл целый спектакль перед вдовствующей императрицей Лун Юй: упразднил регентство и вернул отца в свою резиденцию. Затем под предлогом финансирования армии выудил у императрицы ее драгоценности, одновременно заставив знать и членов императорской семьи внести деньги на содержание армии. Дворцовые богатства таяли на глазах. В итоге политическая, военная и финансовая власть в стране оказалась в руках Юань Шикая. Вслед за этим он уполномочил аккредитованного в России посланника Лу Чжэнсяна связаться с посольствами различных государств, с тем чтобы цинскому двору были посланы телеграммы с требованием отречения императора от престола. В то же время Юань Шикай направил императрице секретное донесение от имени членов кабинета министров, где говорилось, что иного пути, кроме установления республики, у государства нет. Я проверил дату этого донесения — это был тот самый день, когда я увидел Юань Шикая, то есть 28 ноября. Теперь я понял, почему вдовствующая императрица Лун Юй после этого долго плакала. В секретном донесении больше всего ее пугали следующие слова:
"Армия и флот взбунтовались, и нет преграды, которая могла бы их остановить. Можно ли шестью дивизиями защитить Пекин и Тяньцзинь? Да и отступать дальше некуда… Дружественные державы готовы способствовать урегулированию конфликта, если политика правительства будет изменена. Промедление грозит большими неприятностями, и отношение республиканской армии ко двору будет лишь ухудшаться. Примером может служить французская революция. Если бы монархия пошла на уступки, разве дети и внуки короля Людовика стали бы сиротами…"
24
Сунь Вэнь — одно из имен выдающегося китайского революционера-демократа Сунь Ятсена, руководившего подготовкой Синьхайской революции. Хуан Син — видный китайский революционер, соратник Сунь Ятсена.
25
Кан — низкая кирпичная лежанка, на которой сидели и спали. Зимой отапливается наподобие печи. Весьма распространен в Северном Китае.
26
16 января 1912 года, когда Юань Шикай возвращался домой из императорского дворца, трое из членов революционной партии Гоминьдан подкараулили его и бросили гранату. Юань Шикай не пострадал; был убит его старший телохранитель и ранены несколько солдат охраны. После этого случая Юань Шикай, сославшись на "сердцебиение, жар, боль в левой ноге и в пояснице", уехал в отпуск. Он отказался появляться во дворце, попросив вместо себя докладывать о делах Ху Вэйдэ и других.
27
15 ноября 1911 года министр иностранных дел Англии Грэй отправил в Китай посланнику Джордану следующую телеграмму: "Отвечаю на Вашу телеграмму от 12-го числа. Мы уже выразили Юань Шикаю наше высокое уважение и самые дружеские чувства. Мы хотим видеть достаточно сильное правительство, которое могло бы беспристрастно нормализовать внешние отношения, поддерживать порядок внутри страны и создать благоприятную обстановку для торговли в Китае. Такое правительство получит любую внешнюю помощь, которую мы сможем оказать" (см. Синяя книга "Китай", 1912, № 1, с. 40).