Еще при жизни Тунчжи не было секретом, что мать и сын не ладят между собой. Во дворце я слышал от одного старого евнуха, что Тунчжи, навещая вдовствующую императрицу Восточного дворца и свидетельствуя ей свое почтение, обычно некоторое время беседовал с ней. В присутствии же родной матери он буквально терял дар речи. Когда Тунчжи правил государством, Цы Си организовала при дворе группу своих сторонников. Цы Ань мало интересовалась государственными делами, а император не мог ничего предпринять, не испросив прежде на то согласия у Цы Си. В этом была истинная причина разлада между матерью и сыном. Цы Си была очень властолюбива. Она никак не могла упустить полученную однажды власть. Для нее принципы морали и законы предков существовали только для удовлетворения собственных интересов, и Цы Си не могла позволить, чтобы они хоть в чем-либо ее сковывали. Все, кто потакал ей, — будь то ее близкие родственники или придворные сановники, — процветали: кто становился на ее пути — гибли. После смерти императора Цы Си еще больше обнажила свое истинное лицо. Мой дед все это достаточно хорошо понимал, иначе бы ему не стало плохо, когда он услышал о назначении своего сына императором. Принимавший участие в заседании Государственного совета Вэн Тунхэ записал тогда в своем дневнике, что, как только Цы Си объявила о назначении Цзай Тяня наследником трона, мой дед тут же "с рыданиями повалился на пол и в исступлении стал отбивать земные поклоны; он не мог встать даже тогда, когда его пытались поднять…".
По законам предков, если у императора не было преемника, то в качестве наследника престола следовало избрать кого-либо из представителей последующего поколения по ближайшей ветви. После смерти Цзай Чуня естественно было избрать кого-то из поколения Пу, но тогда Цы Си переставала быть матерью императора и лишалась прав регентства. Поэтому, несмотря на протесты, она сделала своим приемным сыном своего племянника Цзай Тяня, хотя он принадлежал к тому же поколению, что и Тунчжи. Некий цензор, по имени У Кэду, всячески пытался найти другого преемника для Тунчжи, однако ничто уже не могло изменить мнения вдовствующей императрицы. Она согласилась только с одним пожеланием: когда у нового императора родится сын, он будет считаться приемным сыном и преемником императора Тунчжи. Потомок одного из членов Государственного совета, большой друг нашей семьи, рассказывал мне, как происходило заседание совета. В тот день императрица Восточного дворца отсутствовала, была лишь Цы Си. Обращаясь к коленопреклоненным князьям и сановникам, она сказала:
"Мы, сестры, уже договорились. Выбирать кого-нибудь другого нам бы не хотелось". Цы Ань, единственная, кто мог хоть в какой-то степени повлиять на нее, не появилась и не выразила своего мнения. Все прекрасно понимали, что ни слезы, ни мольбы теперь уже не помогут.
С тех пор каждый раз, когда Цы Си жаловала моему деду награды и почетные титулы, он с благодарностью отказывался от них, а в тот год, когда императором стал Гуансюй, дед вообще отказался от всех своих титулов и званий. И лишь титул великого князя вечного наследования он был вынужден сохранить только потому, что от него отказываться не разрешалось. Несколько лет спустя единственной его обязанностью было заботиться об учении молодого императора.
Служил дед с какой-то опаской и страхом, был осторожным и осмотрительным; Цы Си пожаловала ему титул двойного великого князя и право въезда в Запретный город в паланкине с четырьмя носильщиками. Позднее, когда великий князь Гун лишился благосклонности и доверия, а титул князя-регента был упразднен, Цы Си приказала членам Государственного совета отныне во всех важных государственных делах прежде всего советоваться с великим князем Чунем. Для него это означало еще большее повышение. Согласно обычаю, считается, что когда юноша женится, он становится взрослым. Если бы Гуансюй женился, Цы Си должна была бы передать ему власть, что для нее являлось крайне нежелательным. Поэтому еще до женитьбы Гуансюя по инициативе моего деда И Хуаня вдовствующей императрице была высказана почтительная просьба продолжить "правление страной".
Цинское правительство решило создать военно-морской флот нового типа и поручило эту ответственную миссию И Хуаню. После первых успешных шагов в этой области ему пришлось однажды от имени императрицы поехать инспектировать этот флот. И Хуань всячески уговаривал поехать вместе с ним главного управляющего придворными евнухами Ли Ляньина, так как он был большим любимцем Цы Си.
Цы Си пожаловала И Хуаню и его жене право ездить в паланкине абрикосового цвета, однако он ни разу не осмелился сесть в него. Такая боязнь и осторожность проявлялась не только во всех его речах и поступках, она наложила свой отпечаток даже на убранство его дома. Помещение, в котором жил дед, он назвал "залом смиренных мыслей", рабочий кабинет именовался "кабинетом осознанных ошибок", а на столе у него стоял кубок, на котором была выгравирована надпись: "Пресыщение ведет к оскудению, а скромность — к благополучию". В комнатах детей повсюду висели афоризмы, изречения и наставления. И среди них такое: "Когда богатство велико и много денег, беды для внуков и детей не миновать. И если Вы спросите, в чем же здесь причина, отвечу: деньги смелость придают и не боятся никаких великих дел, пока себя, семью всю не погубят". Все эти изречения были написаны из боязни, как бы не накликать беду. Любопытно, что дед на второй год правления Гуансюя представил доклад, в котором, не имея в виду никого конкретно, обвинял возможного ответчика. Он писал, что в будущем может появиться человек, который, учитывая высокое положение деда, сошлется на ряд примеров из эпохи Мин и предложит наградить его какими-либо высокими титулами. Если подобное случится, то такого человека следует признать ничтожным. Дед просил хранить его доклад во дворце, чтобы в случае необходимости использовать его против людей недостойных. Прошло свыше десяти лет, и однажды действительно произошло то, что он и предполагал. В пятнадцатый год правления Гуансюя инспектор по речным делам У Дачэн подал прошение о пожаловании родному отцу императора высокого почетного титула. Увидев прошение, Цы Си разгневалась, а У Дачэн со страху поспешил сослаться на смерть матери и вернулся домой, где прожил три года, не смея нигде появиться.
Вне всякого сомнения, с приходом во дворец Гуансюя мой дед стал еще лучше разбираться в характере своей двоюродной сестры, который к этому времени значительно ухудшился. Как-то евнух, составлявший ей компанию в шахматы, сказал во время игры: "Раб бьет коня почтенного предка", на что она в гневе воскликнула: "А я бью всю твою семью!" Евнуха выволокли из палаты и избили до смерти. Цы Си очень берегла свои волосы. Однажды евнух, который причесывал ее, обнаружил на гребне несколько волос. Он растерялся и хотел было спрятать волосы, но Цы Си заметила это в зеркало, и евнуха избили палками. Те, кому приходилось ухаживать за Цы Си, рассказывали, что все они, кроме Ли Ляньина, с ужасом ждали, когда наступит их черед присутствовать при вдовствующей императрице. С возрастом у Цы Си появился на лице нервный тик, и она меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь это видел. Вероятно, один из евнухов задержал свой взгляд на ее лице, ибо она немедленно спросила: "Чего уставился?" Тот не нашелся что ответить и тут же получил несколько десятков ударов палкой. Прослышав об этом, другой евнух в ее присутствии боялся теперь голову поднять. Она и к нему придралась: "Чего голову опустил?" Растерявшийся евнух тоже был наказан палкой. Еще был такой случай. Цы Си как-то спросила одного из евнухов, какая на улице погода. Евнух, у которого сохранился еще деревенский выговор, ответил: "Погодка сегодня холодная-прехолодная!" Цы Си не понравилось выражение "холодная-прехолодная", и евнуха избили. Крепко доставалось и дворцовым служанкам.