Нат отложил журнал, задумчиво посмотрел в окно, за которым на зелёной траве под присмотром «мамы Розы» играла с Бобби заливающаяся счастливым смехом Кэролайн, и перевёл взгляд на Джейн.
– И ты этому веришь? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.
– Я не только верю – я чувствую это на себе! – без промедления отозвалась Джейн. – Позавчера эта маленькая паршивка добралась до моего любимого косметического набора и разрисовалась до самых ушей! И ещё она пыталась накрасить помадой нос Бобби, а этот сукин сын только облизывался и смотрел на неё умильными глазами. Я чуть с ума не сошла, мне её прибить захотелось!
– Ну-ну… – неопределённо хмыкнул Нат, и Джейн, чутко следившая за настроением мужа, тут же сменила тактику.
– Ты ведь любишь меня, правда? – прошептала она, положив ему руки на плечи и упершись лбом в его лоб. – Ты ведь не хочешь, чтобы мне было плохо, а? У нас есть дочь, я родила её тебе, и не надо нам больше! Она действительно меня жутко раздражает – мне даже кажется, что когда-нибудь она меня просто убьёт… Я боюсь её! – голос Джейн дрогнул, а глаза наполнились слезами. – Боюсь…
«Да, убьёт, – подумал Нат, – так же, как ты убила свою мать. Очень может быть…»
Но вслух он ничего не сказал. Он чувствовал, что жена с ним искренна – несмотря на некоторую театральность её поведения. И она действительно на грани нервного срыва – за пятнадцать лет Натаниэль немного изучил её характер. В конце концов, нельзя же требовать от человека того, что он не в силах сделать…
Но с мужем Джейн была нежна – никудышная мать оказалась хорошей и заботливой женой. Были у неё какие-то интрижки на стороне, не были – никто не мог сказать этого наверняка, но сама она старалась не давать мужу ни малейших поводов для ревности. Скорее наоборот – она не спускала глаз с него самого, моментально пресекая любые попытки любых особ женского пола в возрасте от шестнадцати до шестидесяти хотя бы приблизиться к границам допустимой вежливости между мужчиной и женщиной, не говоря уже о том, чтобы попробовать перешагнуть эти границы. Как-то раз Нат, разговаривая с женой по сотовому видеофону, забыл включить канал визуализации собеседника – Джейн не видела, где находится её муж, и чем он занят. Через две минуты (супруги работали на разных этажах громадного здания «High Tech») она влетела в его офис с видом спецназовца, врывающегося в гнездо опаснейших террористов – ей понадобилось гораздо больше времени для того, чтобы убедиться в отсутствии «состава преступления» и успокоиться.
Однако столь жёсткий контроль с лихвой окупался заботами Джейн о доме и о муже. Ни одна из тех бесчисленных бытовых мелочей, из которых соткана повседневная жизнь человеческая, не оставлялась ею без должного внимания. Для Ната, с полным правом считавшего себя ухоженным мужем, само собой разумеющимся было то, что в доме чисто, что постельное бельё всегда свежее и ароматное, что выглаженная рубашка всегда под рукой, а на туалетном столике всегда стоит полный тюбик крема для бритья. Джейн следила за уютом в своём трудолюбиво свитом гнёздышке тщательно, и стоило любой уложенной в это гнёздышко веточке – будь то маленькая трещинка в одной из кафельных плиток бассейна или строптивая травинка, чуть выбившаяся вверх посередине аккуратно подстриженного газона, – встопорщиться, как Джейн тут же устраняла своим клювиком замеченный непорядок. Она сумела и Кэролайн, смирившись с фактом существования дочери, сделать неотъемлемой частью общего имиджа полного благополучия семейства Бампо – со вкусом одетая хорошенькая бойкая девочка неизменно вызывала восторженные ахи и охи гостей и знакомых. Конечно, далеко не всё Джейн делала своими руками – её работа в «High Tech» требовала времени и сил. Но эта же работа, будучи основой благосостояния, позволяла ей нанять прислугу – кроме «мамы Розы», ставшей почти членом их семьи, Джейн помогали по дому приходящие кухарка и уборщица, а также садовник-пуэрториканец, одновременно выполнявший обязанности дворника. И – не в последнюю очередь – умная домашняя автоматика, реагирующая на голоса хозяев.
Джейн следила и за собой, тратя массу времени и уйму денег на фитнесс, шейпинг и врачей-косметологов. Крохотная морщинка в уголке глаза рассматривалась ею как стихийное бедствие, соизмеримое по своим последствиям с тропическим ураганом или землетрясением, и Джейн не успокаивалась до тех пор, пока эта злополучная морщинка не исчезала бесследно. И труды эти не были напрасными – в свои без малого сорок миссис Бампо выглядела лет на пятнадцать моложе. А питание вообще стало для неё чем-то вроде хобби – она выискивала самые замысловатые диеты и незамедлительно опробовала на себе их эффективность. «Ты рассчитываешь калорийность нашего ужина куда скрупулёзнее, чем специалисты из НАСА траектории космических аппаратов» – пошутил как-то Натаниэль, наблюдая за тем, как Джейн, сморщив нос и шевеля губами, следит на появляющимися на жидкокристаллическом дисплее домашнего компьютера символами. «Отстань, – буркнула она в ответ, не прекращая священнодействовать, – мне плевать, куда улетит запущенная в космос железяка – мне от этого ни жарко, ни холодно. А вот то, что мы с тобой съедим – это действительно важно!».
В конечном счёте все многоплановые усилия Джейн были подчинены одной-единственной цели. Она следовала – почти инстинктивно – древнему постулату, почти не изменившемуся за тысячи лет развития цивилизации: «Что нужно мужчине дома? Тепло очага и ласковая, всегда готовая к любви женщина!». И тогда этот мужчина сделает всё, что этой женщине нужно – причём сделает охотно и даже с радостью.