Все понемногу готовились к отдыху, пока рунные маги оценивали продолжительность подготовки перед попыткой расчистить путь. Возглавляли процесс Маграмин и Хемнул — одна из его учениц. Одна из тех, кого Торбар собрал у себя дома для того, чтобы объявить о походе на Карак-Удан. Итогом стало заявление о более чем десяти часах подготовки и задействовании почти половины имеющихся рунных магов.
Как только срок остановки стал ясен, Торбар собрал всех командиров для обсуждения предстоящих действий. Бибитаг сумел достать карту. Откуда у него карта города, утерянного больше двух тысяч лет назад? Об этом знал только сам Бибитаг. Её разложили на обтёсанной магией глыбе, заменившей собой стол.
— Эта карта — копия той, что сделали больше двух тысяч лет назад, поэтому на многое не рассчитывайте. Она здесь чтобы вы хотя бы примерно понимали, что из себя представляет Карак-Удан, хотя значимых изменений планировки во время экспедиции никто и не заметил. Наша нынешняя цель — добраться до сюда, — Торбар указал на значок ворот, изображенный на некотором расстоянии от города.
В общем-то планировать саму осаду сейчас никто не собирался. Небольшой рейд, устроенный маленьким отрядом, поучаствовавшем в череде коротких стычек не мог принести достаточно информации чтобы установить достоверную силу противника. Нынешней целью армии было добраться до ворот, отделяющий тракт от территории города, и взять их под свой контроль. Большую часть времени Торбар занимался организацией. Если у бессмертных из Первого Ордена имелась четкая и понятная структура, то вот у второй половины армии, собранной из различных гномьих и наёмничьих групп её пока не было. Войско должно иметь четкую организацию, где каждый элемент знает где должен находиться и что требуется делать.
После того, как с этим вопросом разобрались, Дондар доложил о найденных по ту сторону от завала свежих следах. Разведчики проникли туда через обнаруженный во время экспедиции подпольный тоннель. Потерянные не оставили без внимания появившиеся потери и обследовали эту область в поисках нарушителей.
Встал вопрос о возможном столкновении с врагом прямо на тракте. Главной проблемой были бронто — животные в прежние времена составляющие кавалерию гномов. Даже строй в одну линию бессмертным будет тяжело остановить, а если их будет больше, то они просто раздавят воинов Ордена. Хотя, собственно, именно для этого они здесь, поэтому Август не стал жаловаться, когда услышал, что первые линии авангарда должны постараться убить всадника, перед тем как их затопчут бронто. Во вторую половину, куда по предположениям бронто не доберутся, погасив весь свой импульс о бессмертных, к бойцам Ордена добавят небольшие группы наёмников, которые будут способны убить подобного зверя. Часть бессмертных по-прежнему будут составлять арьергард, на случай если кому-то удастся выйти к ним в тыл. Ну а основная масса смертных двинется в середине, только теперь уже не мелкими группками, а организованными отрядами.
После собрания Вольный пошел искать Мрачного Клинка. Нашел он его сидящим у плитки с руной на которой грелась вода, а вместе с ним вокруг сидели и знакомые ему гномы: Дугор, Кроран, Бибитаг и Лорим. Поодаль от остальных сидел Воморах, укрыв голову капюшоном. Тарас устроился между Дугором и Мрачным Клинком. Общение сводилось к ответам на Женины вопросы. Парню было интересно насколько жизнь гномов отличается от жизни человека с поверхности, а гномы были не против помечтать вслух о жизни, за которой они идут прямо сейчас.
— Так вот оно как, — произнёс Мрачный Клинок, — а как вы время измеряли? У вас то смены дня и ночи не было. Должны же быть какие-то часы? Какие-нибудь… песочные? Эй Воморах ты ча…Ай!
Лорим пнула бессмертного.
— Не мешай ему, мальчик. Он готовится.
— К чему? К битве? А не рановато ли?
— Не для него, — ответила Лорим, с жалостью посмотрев на сидящего в стороне гнома, — он — берсерк перед крупным сражением. В вашем понимании берсерк это обдолбанный чем-то безумец, бегущий в схватку без оглядки. У нас же — это некто много страшнее. Проклятый гном, которому с кровью передалось наследие былых времен, тёмных времен, до той поры, когда Гнур открыл силу пламени и молота. Когда мы ещё и гномами не были, наш вид смог выжить в кишащего монстрами подземелье только благодаря берсеркам, тем из нас кто мог отринуть всё ради победы в схватке. В бою они несгибаемы, но могут впасть в буйство слишком глубоко, так глубоко, что потом не могут оттуда вырваться и перестают отличать врагов от друзей. Ты себе не можешь представить, что это такое, мальчик, когда берсерк полностью теряет над собой контроль это…
Лорим замолчала, не зная, как донести на неродном языке, этому ещё совсем молодому мальчику, что такое берсерк.
Заговорил Вольный:
— Первым уходит слух. Мир перестает звучать, оставляя тебя наедине с собой. Со звуком собственного дыхания, со стуком собственного сердца. Запах крови становится таким сильным, что перебивает собой любую вонь. Сердце в груди бьется так, что кажется вот-вот сломает ребра и вырвется из тела вместе с кровью, которая кипит у тебя внутри. Зрение пропадает то ли из-за зажмуренных глаз, то ли ты, правда, слепнешь от нахлынувшей ярости. Сознание борется, старается сдержать эту волну, напрягая ещё и всё тело.
Но не справляется. Лёгкие набирают столько воздуха, сколько ещё никогда не набирали. Мышцы, которые всего мгновение назад были напряжены так сильно, как никогда, в один миг дубеют ещё сильнее. И тогда ты издаешь не крик, не вой — рёв. Не человеческий, не звериный.
Сознание улетучивается. Желание рвать, ломать и раздирать сжигает тебя изнутри. Ярость и ненависть поглощают собой всё. Их так много, что ты больше не можешь направить их на кого-то конкретного. Ты больше не человек — всё человеческое, всё разумное тебя покинуло. Но ты и не зверь. Звери убивают чтобы выжить, либо охотясь, либо защищаясь от хищников. А ты… Ты должен заставить мир исчезнуть.
Глава 106
У Жени снова появилось это ощущение. Он испытывал его всего несколько раз, когда чувствовал, что Тарас говорит о чем-то важном для себя лично. В этот раз это было нечто жуткое. Тарас говорил спокойно, размеренно, ещё больше усиливая контраст между словами и реакцией на них. Дугор, Кроран и Бибитаг смотрели на бессмертного со страхом, а Лорим — с откровенным ужасом во взгляде.
Когда Вольный поднял голову и посмотрел в её сторону, то гномиху пробила дрожь. Но он смотрел не на неё, а на того, кто был у неё за спиной. Воморах тоже слышал его и слова и сейчас немигающими глазами глядел на бессмертного.
Вольный поднялся со своего места.
— Пойдем. Это разговор только для нас двоих.
Гном не стал ничего говорить. Одним рывком поднялся на ноги и последовал за человеком. Они направились в сторону откуда армия пришла, за пределы лагеря.
— Ты знал об этом? — спросила Лорим, как только эти двое ушли.
— Нет, — покачал головой потрясенный Дугор.
Гномиха повернулась к Крорану.
— Вы же участвовали с ним в одной битве? Вы видели его?
— Ты сама знаешь, что обычно мы смотрим за Воморахом. Вольный превосходный боец, но мы не слышали, чтобы он впадал в буйство.
Глаза Лорим снова пробежались по сидящим рядом и остановились на Мрачном Клинке.
— А ты, мальчик? Ты провёл с ним больше всего времени. Видел когда-нибудь чтобы ему было тяжело себя контролировать?
— Нет, — Женя немного смутился от такого резкого интереса к Вольному со стороны гномихи, — а в чем дело? Ты думаешь он…
— Я не думаю! Я знаю! — резко бросила Лорим, — То, что он описал я видела собственными глазами, когда отец Вомораха потерял рассудок. Моя мать была одной из тех, кто его убил. Я была в тот день с ней и всё видела. Ты услышал слова своего друга, но ты не можешь понять всего ужаса, что в них заключён.