Преследователи так и не появились. Возможно, в городе все еще царила неразбериха, а возможно, в димбольдской страже не захотели связываться с владеющими магией головорезами, и так уже устроившими немалый переполох. Убрались куда подальше – и ладно.
Беглецы вскоре покинули предместья, двигаясь выложенной старым камнем дорогой, которая уводила на юг, плавно отклоняясь к западу. Они не стали выезжать на Золотой Тракт, с его многочисленными почтовыми станциями и сторожевыми постами, вместо этого углубившись в чащобы.
Дорога пролегала через густые лиственные леса, на вырубках изредка попадались небольшие фермы. Маленькая республика жила торговлей, не земледелием, будучи перевалочным пунктом на реке Тейле, и большая часть населения сосредоточилась вокруг столицы. За лесами, в нескольких днях пути отсюда, начинались владения вольных баронов, в давние годы служивших Хейсенскому королевству, и Опаленные земли, служившие предметом споров между окрестными феодалами. Дальше к западу – граница с Керанией. Именно туда Делвин и намеревался направиться. Он не планировал возвращаться на родину прежним путем – границы уже, должно быть, перекрыты узурпатором, а в керанийских портах можно раздобыть корабль, чтобы доплыть до Гвенхейда и незаметно высадиться в какой-нибудь укромной бухте.
Путь через Опаленные земли, конечно, опасен. Тамошние края кишат разбойниками, облюбовавшими заброшенные города и крепости, однако все равно остается шанс миновать их незамеченными. А вот гвенхейдские рубежи наверняка на замке, и без серьезного боя сквозь них не прорваться.
Переговорив с Патриком, Делвин изложил ему свой план.
– Не Керания, – поморщился Телфрин. – Тамошний король в последнее время слишком помешался на нейтралитете. Вряд ли нам продадут корабль. Скорее уж схватят, выдворят из страны, а то и отошлют дядюшке в качестве подарка. Лучше поедем в Наргонд. Я водил знакомство с тамошним грандгерцогом, когда служил ему капером. Он, по старой памяти, может уступить нам хорошее судно в половину цены, а возможно и целых два, да еще и с командой. Наобещаю ему с три короба и согласится. Если, конечно, не поджал хвост точно так же, как мои димбольдские друзья.
– А такое возможно? – спросила Марта, слушавшая их разговор.
– Всякое возможно, милая леди. Еще сегодня утром я и помыслить не мог, что окажусь вне закона в городе, столько лет дававшем мне приют и кров. Но я попробую. Альфонсо – хитрый человек, себе на уме, как и все, кто желает достичь величия. Когда он воевал с Брезальдой, мы, вольные пираты, таскали для него каштаны из огня. Но я сделал затем хорошую карьеру на его флоте, и он прислушивается ко мне. Если я пообещаю ему в случае нашей победы торговые преференции, он может пойти навстречу.
– Но мы еще не победили, – заметила Марта. – Разве герцог купится на обещания каких-то… – девушка запнулась… – каких-то проходимцев с большой дороги? Если мы проиграем, он навлечет на себя гнев Гвенхейда тем, что помогал нам. Если, конечно, это однажды всплывет. Он легко может не захотеть рисковать, разве нет?
Патрик неопределенно пожал плечами. Было видно, что он не хочет загадывать наперед.
– До Наргонда сперва стоит добраться, а там увидим. Нам предстоит долгая дорога. Там же отпустим тех из моих слуг, кто не хочет тащиться в Гвенхейд. Ваших товарок, например, Марта. Не бросать же их посреди глухомани и не отправлять обратно в Димбольд. Советую, кстати, и вам остаться в Наргонде.
– И не подумаю, – фыркнула девушка.
– Воля ваша, но я предложил. Нам предстоит крайне опасное и кровавое приключение. Я таких повидал немало, и поверьте моего опыту, ничего хорошего в этом нет, – Телфрин задумчиво смотрел вдаль. Марта покосилась на него, сжала губы и ничего не ответила.
Отряд проехал весь остаток дня, не встречая других путешественников – мало кто двигался этим маршрутом. Последнюю ферму они миновали часа два назад, а затем началась глухомань. Солнце припекало, постепенно клонясь к вечеру. Затем жара спала, удлинились тени и потянуло холодным ветром, как в здешних местах часто бывает в начале лета. Наступили сумерки, и в ложбинах по бокам от дороги собиралась тьма.
Достигнув ручья, над которым был переброшен каменный мостик, Делвин остановил отряд, направив Косого Боба и еще двоих ребят на разведку. Через полчаса они вернулись, доложив, что обнаружили в нескольких милях от тракта просторную поляну, подходящую для того, чтобы встать там лагерем.
Путники спешились и сошли с тракта. Ведя коней в поводу, они вскоре достигли обширной прогалины, оставшейся, по всей видимости, после давнишнего пожара. Там обнаружилось несколько поваленных деревьев, давно иссохшихся. Беглецы разожгли костер, накидав в него ломких веток, и тогда сгустившиеся сумерки озарились трескучим пламенем. Марта заявила, что может приготовить овсяную кашу. Вместе с поваром Телфрина она принялась за дело, вытавщив чугунные кастрюли из походных мешков. Гвенхейдцы натаскали ей воды из ручья.
Люди, конечно, боялись. На их глазах погиб их сержант. Иногда они бросали на Дирхейла чуть настороженные, внимательные взгляды. Это не слишком тревожило Делвина. «Пусть боятся. Лучше запугать их, нежели в конец распустить». Делвин насмотрелся на молодых офицеров, выпускников столичной военной академии. Вторые и третьи сыновья знатных господ, беспомощные и лощеные, они не умели добиться от солдат уважения. Многие из них бесславно погибли, когда началась война, а их полки дезертировали или переметнулись к врагу.
Делвин присел на одно из бревен и принялся наблюдать, как солдаты чистят оружие, достают к ужину копченую колбасу, солонину, сыр и хлеб. Капитана настигло расслабленное, чуть сонное состояние, иной раз возникающее после драки или долгой скачки. Он не опасался, что огонь окажется заметен издалека – деревья вокруг росли кучно. В крайнем случае, если по их следу все же увязалась погоня, всегда можно встретить ее мушкетным залпом и обнаженной сталью.
Делвин не привык бояться драки или тем более избегать ее. Будучи в семье младшим сыном, он с детства научился давать обидчикам отпор. Старшие братья то и дело задирали Делвина – колотили его со всей дури. На коже не оставалось живого места от синяков. Затем Делвин сам научился драться и хорошенько избил Николаса и Брендана, вооружившись незаточенным тренировочным мечом. Он выбил пять зубов старшему брату, напав на него в темноте, а среднему в двух местах сломал руку. Отец, узнав о потасовке, сурово отчитал Делвина и на две недели оставил его на воде и хлебе. Юный Дирхейл безропотно понес наказание, но в глубине души остался доволен.
Дворецкий Телфрина, Луис, вытащил из заплечной сумки мандолу, заиграв на ней простенькую, но умиротворяющую мелодию. Ее переливы, чистые и звонкие, разнеслись над поляной. Светловолосый дворецкий, удивительно похожий на северных морских бродяг, играл неторопливо и мягко, прикрыв глаза и временами слегка покачивая головой. Путешественники, еще недавно скованные напряжением и страхом, начали расслабляться. Делвин заметил, что Марта, помешивавшая большой деревянной ложкой закипающую кашу, что-то тихонько напевает себе под нос.
– Хороший вечер, – сказал Косой Боб, присев неподалеку и приложившись к фляге с виски. – Скоро жратва сготовится, и тогда вообще красиво заживем. После хорошего дела грех не пожрать, а поработали мы сегодня отменно, – он с наслаждением хрустнул шеей.
– Не сожалеешь о Клайве? – спросил Делвин. – Вы из одной деревни и вроде дружили.
– Да что о нем сожалеть. У него пять братьев, найдется кому землю пахать. Родители и не вспомнят. Я ему всегда говорил – не боец ты. Пропадешь и могильного камня никто не поставит. Так оно и вышло. Эти, в Димбольде, разве станут его хоронить по всей чести? Бросят в одну яму с бродягами, и дело с концом. Они даже имени его не знают, а у нас вряд ли спросят. Будете, сэр? – солдат передал капитану флягу.