— Кто вы? — осведомился он, все еще не в состоянии придти в себя от столь странной встречи.
— Я? Кэйлик Бхир, мой мальчик.
Том сглотнул и мигнул.
— Я даже не буду спрашивать, кто ты, — проскрипела старуха.
Том кивнул.
— Хотите? — спросил он наконец, вытаскивая из сумки хлеб.
— Нет, что ты! Я ем только мороженое! — отмахнулась старуха.
— Мне вам чем-нибудь помочь? — осторожно спросил Том, убирая хлеб.
— Да. Вот именно. За этим я и пришла. Звезды говорили, что ты придешь, а ветер шепнул, что ты уже здесь, а снег наметил твои следы, а облачка указали путь.
— Что же случилось? — спросил Том, пританцовывая на месте: холод уже начал доставать его.
— Он отнял у меня посох! — заголосила вдруг старуха, и ее бледные серые глаза наполнились кровью.
— Кто? — опешил Том.
— Нарионус! — выдохнула Кэйлик Бхир.
— Но что я могу сделать? — удивился Том.
— Просто отними мой посох у него! — рявкнула старуха.
— Хорошо. Я попробую. Пойдемте. Наверное, холодно стоять тут, на ветре, — заметил Том.
— О! Я никогда не мерзну! — ответила Кэйлик Бхир, неожиданно успокоившись.
Том пошел рядом с ней, а цапли недовольно переглядывались и курлыкали, указывая острыми носам на незваного гостя.
— А знаешь, в начале сотворения Перекрестья я была такая как ты, — сказала задумчиво Кэйлик.
— М-м… — ответил Том.
— И знаешь, что? — спросила бабулька.
— Нет. Я очень рад бы услышать. Да, — ответил Том тихонько.
— Замечательно! — ответила Кэйлик.
— А? — удивился Том. — О чем вы?
— Да ты не кричи. Я все слышу. Этот ветерок для меня — музыка. Я различаю падение каждой снежинки в этих краях.
— О чем вы? — повторил Том.
— А! Замечательно. Я имею в виду, отличные были деньки! — кивнула Кэйлик.
Вскоре они спустились по обрыву, где внизу показались редкие деревья и кусты.
— Красиво здесь, правда? — спросила Кэйлик, потирая ладони.
— А? — переспросил Том.
— Не кричи. Я говорю: красиво здесь, — сказала Кэйлик.
— Да, — согласился Том. — Очень.
— Помню, мы с Дедом Морозом еще детьми играли в этих полях в снежки и катали снежных баб, — сообщила Кэйлик.
— Вы знали Деда Мороза? — удивился Том.
— Да. Еще задолго до того, как родился его двоюродный брат Санта Клаус.
— Санта Клаус? — воскликнул Том.
— Да. Его я тоже знаю. Но была у него всего пару раз на сортировке подарков, — задумчиво ответила старуха.
Том застыл с открытым ртом.
— Да не удивляйся ты так, Том, — сказала Кэйлик Бхир, останавливаясь рядом с ним.
Том похлопал глазами.
— Ну знаю я Санту и что же с того? Санта отличный парень, только вот очень капризен, — посетовала Кэйлик.
Кэйлик вздохнула, кивнула Тому, чтобы он шел за ней, и отправилась дальше по заснеженной равнине. Кэйлик и Том шли еще около полу-часа, а редкие деревца уже давно превратились в лес, который становился все гуще и гуще. Том многое узнал от Кэйлик о ее дружбе с хладнокровными ундинами и черными филинами — разносчиками. Кэйлик сообщила, что их вполне можно приручить, но только если очень постараться. Черных филинов она называла златоклювами, а ундин — сноумермейдами. Если первые живут в дуплах пустых деревьев (деревьев без душ), то другие — исключительно подо льдом. Особенно их много в Безымянном море. На втором привале Том и старуха устроились под кустом остролиста на опушке этого леса, хоть Том и сопротивлялся поначалу, сам не зная, почему. Пока Том доедал хлеб, Кэйлик выпросила у него посох и стала его разглядывать. Том, занятый пищей, не заметил, как ярко и алчно загорелись ее глаза в этот момент.
— А знаешь, — заметила Кэйлик, крутя в руках посох. — Он ведь лишил меня права на каникулы!
— Кто? — удивился Том.
— Нарионус! — ответила она.
— Можно посох назад? — встревожился Том.
— Красивый мой! — шепнула она посоху, совершенно не обращая внимание на Тома. — Твой хозяин с тобой плохо обращается?
Том привстал.
— Нет, мальчик. Он и так послужил тебе достаточно, а теперь послужит мне! Я хочу отдых! — заорала Кэйлик, отпихнув Тома, пытающегося отнять посох.
Тогда Том выдернул меч из ножен. Кэйлик только расхохоталась басом.
— Ты что, решил этим металлом меня остановить? Не пойдет! Я призываю все свои силы! — взревела она.