— Будешь говорить, собака? — закричал усатый.
Леониду безумно захотелось плюнуть тому кровавыми сгустками в лицо, но губы не желали повиноваться.
— Глупец, — медленно произнёс дознаватель, а потом со всей силы пнул пленника в грудь.
Стул запрокинулся, и Леонид сильно ударился головой о бетонный пол. Зазвенело в ушах, потолок поплыл, закружилась голова. Усатый продолжал что-то кричать, пиная связанное тело ногами, но сказать агент ничего не мог. И не хотел.
— У нас проблемы! — выпалил Артём, как только влетел в здание цементного завода.
Ефрем нервно мерил помещение шагами.
— Что стряслось? Где Леонид?
— Его похитили.
— Кто, — задал неуместный вопрос капитан, а потом подошёл к столу, где неизменно лежали карты.
— Сам знаешь. Его увезли на противоположную сторону города. Я знаю примерное направление, но проверять каждый дом и барак я не мог.
— Ты струсил и сбежал? — поинтересовался Захар.
— Тебя ещё не хватало!
Ефрем стоял спиной к Артёму, но по его осанке, наклоненной над столом, было понятно, что он нервничает.
— Я бы с тобой в разведку не пошёл, трус!
— А ты гнида, так и сидел бы на месте, не помогая другим! — парировал Артём.
Сильный хлопок прервал ссору. Ефрем поднял свой тяжёлый кулак с плоскости стола, где остались брызги крови. Боль немного отрезвила командира.
— Предлагаю отправиться на поиски утром, — высказал своё мнение Борис, который подоспел вовремя.
— Нет, его могут избить, или ещё хуже убить! — заявил Артём, — Надо идти прямо сейчас. Пока ещё свежи следы машины, на которой его увезли.
— В эти кварталы ночью лучше не соваться, — согласился с Борисом Захар.
Решать они могли всё что угодно, но все знали, за кем последнее слово. Ефрем стоял неподвижно. Он думал, а когда командир занимался размышлениями, никто не мешал.
— Нет, — наконец, изрёк капитан, — мы не будем его искать.
— Правильно, лучше с утра, — обрадовался Борис.
— Нет. Мы вообще не будем его искать, — поправился Ефрем.
— ЧТО? — не поверил ушам Артём.
— Тоже верное решение, так даже лучше, — согласился Захар, и, решив, что разговор окончен, вернулся к своей лежанке.
— Постой, Ефрем, ты шутишь? Подумай хорошенько! Мы не можем его бросить, — Артём повернул командира к себе лицом.
— Это может быть ловушкой. Тем более, надо поскорее убираться отсюда, они допросят Леонида, и устроят облаву.
— Чёрт! Ты же знаком с ним много лет! Вы же друзья, как ты можешь предать его?!
— Он всё знает. Он понимает.
— Да он безвольный преданный тебе пёс, а ты нагло и цинично его используешь! Он сделает всё, что ты попросишь, как пошёл за этой проклятой рацией, потому что ты приказал! Ты виноват в его похищении!
— Послушай, Артём, — Ефрем взял парня за предплечья, заглянул прямо в глаза, — Знаешь, почему он безвольное животное, а я лидер? — Грачёв отрицательно мотнул головой, — Потому что я могу принять решение, каким бы оно не было, правильное или нет, главное, что я способен на это тогда, когда проявляют слабость другие. Леонид не может. Он создан, что бы служить хозяину. Без таких людей лидерам не выжить. Всегда должен быть слуга, верный и исполнительный, который поднимет лидера на трон. Да, я использую его, и ты будешь использовать людей, если сможешь стать настоящим лидером. У тебя есть стержень, есть характер, ты безрассудный, но смелый. Научись принимать решения, — Ефрем словно гипнотизировал парня, закладывая ему в мозг необходимую информацию.
— Мы бросим его?
— Правильно выбирай приоритеты. Рискнуть всем, и спасти одного человека, или погибнуть, и второй вариант, это пожертвовать одним, ради жизни миллионов.
— Цель оправдывает средства?
— Вот. Я не сомневался в тебе, ты умный мальчик. Ты и сам всё понимаешь. А теперь собирайтесь! Утром уходим! — уже громко скомандовал командир.
Артём, молча, направился к своему лежаку, обдумывая слова Ефрема.
— А вот и сюрприз, — усач неприятно осклабился, показав свои жёлтые зубы.
Рядом с ним шёл человек в белом больничном халате, который нёс небольшой чемоданчик в руках.
— Что скажешь, мой друг?
— С детства ненавижу врачей, — с хрипотой выдавил из себя Леонид.
— О-о, — удивился дознаватель, — а ты, и говорить умеешь, ну тогда сейчас ты запоёшь. Времени марать о тебя руки, у меня нет, так что подойдём к делу с научной стороны. Док, прошу, — усатый галантно предложил подойти к связанному пленнику.
— Уверяю вас, уважаемый, это совсем не больно. Неприятно, но терпимо, — заверил клоун в халате, раскрывая чемоданчик, и набирая из капсулы в шприц, какую-то жидкость.
Леониду это совсем не понравилось. Он вообще химию не переносил. Но любое движение на стуле, придавало массу боли и дискомфорта, что он отказался от мысли сопротивления.
— Пентотал Натрия, с долей примесей, которые разрабатывали мои коллеги, — пояснил доктор, — может, вам это ни о чём не говорит, но это вещество больше известно как «сыворотка правды».
И Леонида бросило в дрожь, которую унять он был не в силах. Неужели всё зря? И эта боль, и эти побои, не может быть, что бы так обидно. Он так держался, всё ради ребят, всё ради миссии и теперь предательство?
Игла приблизилась к вене на локте. Заболодский дёрнулся, но его тут же схватили угрюмые охранники, и крепко зафиксировали. Доктор не потрудился продезинфицировать место укола, и сразу вогнал иглу под кожу.
Об бессилия Леонид закрыл глаза. Образы сами предстали перед взором. «Цементный завод. Люди в масках и с автоматами у дверей. Они выламывают дверь. Ефрем спокойно сидит спиной к входу за картами, хватает Глок, но очередь из Калашникова прошивает его. Командир падает на стол, заливает его кровью. На шум прибегает Борис с Артёмом. Успевают открыть огонь со второго этажа. Тельцов отталкивает парнишку, и получает вместо него пулю в грудь. Артём падает на колени, трясёт безжизненное тело, и со слезами, продолжает стрелять. Его револьвер сильно подбрасывает отдачей, но зато крупнокалиберные пули уверенно пробивают бронежилеты Красных. Противник рассредоточился, засел в укрытиях, откуда ведёт массированный огонь. За секунды деревянная веранда, на которой засел молодой разведчик, превращается в решето. Грачёв лежит, истекая кровью, а здоровые берцы проносятся надо ним. Захар бежит к чёрному ходу, и успевает заметить засаду, но слишком поздно. Его превращают в кровавое месиво, и нескольких десятков стволов. Вот он конец их бесславной миссии. И конец всему миру. По крайней мере, тому миру, который они знали».
Игла выскользнула из-под кожи, с полностью пустым шприцем.
— Когда он заговорит? — спросил усатый.
— Уже скоро, дай ему немного времени, потом задавай вопросы.
Дознаватель устал стоять, и щёлкнул пальцами, ему тут же принесли стул.
— Ну, теперь поговорим по-хорошему? — он гадко улыбнулся в лицо Леониду.
— Ты диверсант?
— Да, — язык сам повернулся, без ведома хозяина.
— Отлично. Сколько с тобой диверсантов?
— Четверо.
— Предметы у вас?
— Да.
«Сволочь-сволочь-сволочь!» — орал на себя Леонид. Разум покидал его, язык не слушался. Всё покрылось пеленой, и голова стала ватной.
— Где вы засели?
«Нет-нет-нет» — вопил голос разума, — «Нельзя предать группу, нельзя.»
— Отвечай! Где ваша база?
«НЕЛЬЗЯ!»
Леонид высунул язык как можно дальше, якобы вот тебе злой Красный, назло. А потом он сомкнул челюсти. Резкая боль пронзила всё тело. Достала до разума, и мощнейшим импульсом сообщила о повреждениях организма. Красный подскочил со стула, закричал:
— Док! Скорее! Это кретин откусил себе язык! Док, да где же ты!
Слова не достигали слуха, словно ватные пробки не пускали их. Кровь заполнила рот, полилась сильным потоком на грудь. На душе Леонида стало спокойно. Он выполнил свой долг. Как верный пёс защитил своего хозяина. Как исполнительный солдат, прикрыл собою командира. Как друг пожертвовал собою ради товарища. Он сделал что смог. Остальное в руках Ефрема. Да поможет ему Господь!