До чего же родной голос!
Он принадлежал самому старцу. Старец возлежал на топчане напротив иконы. В руках у него, скрещенных на прекрасной бороде, куда ярче лампады горела оплывающая свеча, освещая его достойный лик. Веки были прикрыты.
Все было благостно, кабы не приглядывал он за свечкой, держа палец как на спусковом крючке: не капнет ли на бороду? Так и поглядывал то на бороду, то на меня: не сбежал ли? Я же поглядывал на неожиданную здесь кованую дверь с амбарным замком в уголку пещеры.
— Это чтобы я не сбежал. Он поставил. — Старец кивнул в сторону входа. — Пещера-то насквозь. Оттуда путь в город даже короче. — Старец был чем-то доволен. — Как же это ты не узнал меня?
— Не может быть! Ты, Петрович!?
— Как видишь, пока еще я. Тебя вот ждал, как чувствовал. Теперь все, нет повода не отойти.
— Как же ты мог меня ждать?
— Нормально. Знал, что должен прийти доктор.
— Ну, доктор-то теперь, положим, ты! Ты всех лечишь.
— Всех — не всех, — скромно согласился Павел Петрович, — а тех, кто здоров, могу и подлечить. Тебя, например.
— Не твоего ли пациента я встретил? Он все крутился, не мог остановиться?
— Кстати, похожий случай, коллега. Он, Заур этот, так запутался по жизни, решил, что смертельно болен. Потому что чем больше пытался выпутаться, тем больше запутывался. А ему всего лишь развиться надо было в обратном направлении. Как кокон, как шпулька, понимаешь? Вот я и придал ему обратное вращение! Главное теперь, чтоб не сбился. Ты его не сбил?
— Вроде нет. Это он меня к тебе направил.
— Главное, чтоб его по дороге никто не сбил. Если до дому дойдет… там жена, дети, может, и завяжет.
— Так ты что, его от пьянства таким способом лечил?
— А то. У меня это лучше всего получается. Тут у меня ясная методика.
— Какая?
— Во-первых, надо найти правильное место и правильно лечь.
— Например?
— Например, это правильная пещера и я правильно тут лежу.
— Как волк, что ли? Читал, что они умеют правильно улечься.
— Куда мне до волка! Они умеют даже вращаться во сне правильно. Я же только лечь и только в этом логове.
— Другая пещера не подошла бы?
— Что ты! Только эта.
— Как же ты ее отыскал?
— А я не искал. Это была первая, что мне досталась.
— Ладно. А лежишь ты почему правильно?
— Потому что я лежу не вдоль, а поперек.
— А это как?
— Просто. Мысли какие бывают?
— Как это?
— Ну, ты разучился, доктор! Уже и вопросов не понимаешь. Я тебе что, а ты мне как! Совсем запутался. Пора и тобой, наконец, заняться. Надо бы тебя тоже раскрутить…
— Всегда готов! — И я взялся за рюкзачок, где у меня с собой было.
— Торопишься, доктор! А я не тороплюсь, я отхожу. И я же не пью, сам понимаешь. Я же пещерный человек, лечу собственным примером.
— Мой друг бросил пить… — усмехнулся я.
— Что за неуместная ирония?!
— Да анекдот вспомнил.
— Расскажи.
— Ну, два друга заходили всегда в один и тот же бар выпить по рюмочке. Однажды приходит только один и просит две рюмки. Бармен озабоченно его спрашивает: «Что-нибудь случилось с вашим другом?» «Нет, — отвечает завсегдатай, — просто мой друг бросил пить».
— Старый анекдот. У тебя посвежее нет?
— Всплывет — расскажу.
— Значит, хочешь сам с собой? Ты же знаешь, что пить одному вредно… Ты даже не понял, о чем я, а уже отдыхать собрался. Не-хо-ро-шо. — Он со смаком произнес все три «о».
— Так о чем ты? — И я стыдливо подпихнул рюкзачок под табурет и уселся как школьник, руки на коленях.
— Так-то. — И он солидно погладил бороду. — Так о чем мы?
— Про вдоль и поперек.
Как быстро, однако, восстановил он свою власть надо мной!
Без всякой бутылки.
— Правильно. Так вот мысли бывают тоже вдоль и поперек. — И Павел Петрович надежно замолчал, будто задумался.
— Можно спросить? — Я поднял руку.
— Можно. Только не какай больше.
— Что?
— Лучше уж почемукай.
— Почему?
— Хорошее, детское слово. Почему — оно как-то протяжнее, дает по-ду-у-мать. В нем мычание есть.
— Почему-у-у? — готовно промычал я.
— Мычание — первое слово после молчания. В нем есть мы.
— А после мы какое будет следующее слово?
— М-да…
— М-м-м-мы-ы… — промычал я растерявшись.
— Правильно, двоечник. Мы снова вдвоем. А мы — это Мысль!
— СЛЬ тогда что? — Я уже был счастлив.
— Сль… сл-о-жн-о. — И Павел Петрович опять огладил бороду. — Тут уже рядом сл-о-в-о. Но и мы-если или мы-с-иль… с иль или без?