— У чёрт! — я подпрыгнул от неожиданности и попытался уползти, но резкая боль в плече остановила мои неловкие попытки.
Рядом засмеялся давешний парень, но в этом не было никакой обиды, а скорее облегчение. Я тем временем наблюдаю морду здоровенного чёрного жеребца, склонившегося надо мной. Его ноздри практически касались моего лица, а огромные глаза, рассматривали внимательно и даже с иронией. Точно крыша едет, если мне привиделась улыбка на конской морде. Мысленно выдохнул и оттолкнул его за мягкие ноздри. Тот убрал голову и опять фыркнул, будто усмехнувшись.
— И давай, прекращай играть. Карча, иди сюда, — обращаюсь к невидимому, — Мне чего-то совсем плохо. Даже голову повернуть не могу.
Какой, к хренам собачьим, Карча? Что за странное имя или кличка? И сразу в голове появился ответ — родственник по отцу. Троюродный брат, внук моего двоюродного деда, сопровождавший мою бабку и оставшийся в кочевьях сари, то есть наших родовых землях. Бабушка у меня из племенного союза ясов, которые кочуют юго-восточнее в междуречье Кум-су и Терк-су. Вернее, жили они там до недавнего времени, пока с юга не пришла беда. На самом деле, это были коварные и сильные враги, которые сначала рассорили нас с союзниками, а потом разбили поодиночке. Откуда я это знаю? Какая бабка из царского яского рода? Почему я начал говорить и понимаю этот странный язык? Я схожу с ума?
Тем временем раздался громкий топот, который прервал мои мысли. Здоровенное тело плюхнулось рядом, и надо мной нависло чумазое, но улыбающееся человеческое лицо. Слипшиеся тёмно-русые волосы, выбивались из-под странного колпака с отогнутыми полями, похожего на казахскую или киргизскую шапку. Молодой, не более двадцати лет судя по отсутствию растительности на лице. Одежда парня тоже была мокрая, как и моя. Голубые глаза смотрели на меня чуть ли не с обожанием.
— Ты жив! Не этим проклятым къазакъла [3] убить моего брата! Но как ты меня напугал. А ещё этот эсремет[4] в обличии коня! Представляешь, он не пускал меня, кого знает всю жизнь! Я еле увернулся от его копыт, думал, меня сейчас затопчут, — последние слова мой здешний брат произносил с явным восхищением.
Далее, без спроса этот медведь перевернул меня набок, разорвал рубаху и начал что-то делать с плечом. Резкая боль чуть было не заставила меня закричать, но какая-то внутренняя сила позволила терпеть творящееся издевательство.
— Стрела застряла в стёганке и отскочила от лопатки, но рана сильно кровоточит— выдал своё резюме мучитель, — Хорошо, что ты сбросил халат, переплывая Озгол, он мог потянуть тебя на дно. Даже не знаю, как тебе это удалось.
Во время своего диалога детина перемотал меня куском ткани, влажной и не особо чистой. Далее Карча дотронулся до шишки на моей голове, что заставило меня резко дёрнуться.
— Да! Железная у тебя голова, Алтан! Ты ведь был без шлема. На голове только шапка и всё равно даже праща тебя не взяла.
— Давай меньше слов и думай, что делать. Я идти пока не могу, — прерываю словоблудие здоровяка.
— Есть два пути, брат, — Карча сразу стал серьёзным, — Тебе надо отлежаться. Можно спрятать тебя в ближайшей роще и ехать за подмогой. Или останусь с тобой, но тогда, если нас найдут проклятые бродники, то род не узнает, что они нарушили перемирие и напали на наши пастбища.
— Ищи рощу, Айю[5], — второе прозвище брата всплыло само собой, — Карабаш меня защитит от мелких хищников. Ну а если предатели решат нас добить, то глупо умирать обоим. Надо отомстить за нападение — это закон степи!
Какая месть и степь? В голове всё перемешалось. Только разговор на другом языке и непонятые обрывки знаний прямо кричали, что Серёга куда-то влип. И, похоже, увяз я в этом весьма основательно. Ни в одном сне у меня не было такого полного погружения. В первую очередь на это намекали запахи вечерней степи, которые просто одуряли, и стрекот тысяч насекомых. Одежда, конь, новый брат, раны и стремительно темнеющее небо кричали о том, что я не сплю. А ещё я домой хочу, к невесте и родителям.
— Оставляю тебе бурдюк с водой и всё вяленое мясо. Здесь и на пять дней хватит, но я думаю вернуться через два. Карабаша надо распрячь, ты только прикажи ему не кусаться.
Освобождённая от седла с уздечкой коняшка покрутилась вокруг сооружённого шалаша и куда-то исчезла. И он не вороной, а белый с чёрной головой, потому и такое имя[6]. Не сомневаюсь в нём ни секунды. Это не просто боевой конь степного воина, а мой друг, которого я начал воспитывать ещё жеребёнком. Вернее, это был Алтан. Но сейчас волею провидения я оказался в его теле. А может это сон, и завтра мне посчастливится открыть глаза в родном А-не? Хочется верить именно в это.