Весенняя степь — это просто незабываемое зрелище. Если не брать в расчёт всякую кровососущую мерзость, конечно. Теперь начинаю понимать, почему на мне стёганный халат, кожаные штаны и шапка — никакой овод незаметно не пристроится. Разве что попытается ужалить в лицо. Но здесь без шансов. Взяв пример с Медведя, отгоняю наглых насекомых от скакуна при помощи специальной палочки с кисточкой. Конь — это лучший друг кочевника, если не сказать больше. Карабаш воспринимает мои действия с пониманием, но постоянно хулиганит, периодически пытаясь укусить жеребца брата. Поэтому тот едет на полкорпуса сзади и неспешно рассказывает, как мы попали в засаду.
Неделю назад глава нашего куреня, то есть семьи, послал несколько беспокойных юношей передать приказ главному пастуху. Вернее, приказывать мне не может никто, кроме хана, особенно в собственной семье. Я поехал за компанию с братом. Большая часть рода сейчас жалась к некогда зимней стоянке, которая недавно стала центром притяжения всех сари-куманов. Но такого количества коней и скота близлежащие территории просто не выдержат — будет сожрана вся трава вплоть до корешков с кустиками. Поэтому стада были раскинуты по достаточно обширным землям. Ведь у каждого куреня, рода и ханского семейства были свои места для пастбищ. Часть воинов охраняла внешние рубежи, внутри пасся скот, и уже потом разбивались становища.
А ещё между некоторыми кочевьями располагались земли бродников, оседлавших переправы Дона, Днепра, Днестра, Буга и их притоков. Ранее эти земноводные крысы боялись поднять голову, только услышав имя кипчак, то есть половец. Но времена изменились в худшую сторону. К сожалению, в этом виноваты мы сами. Вернее — они, я пока не имею к местным никакого отношения. В недавней битве с пришлыми агрессорами, крысы поддержали врагов, и помогли им разбить русско-половецкое войско. А наши ханы, вместо того чтобы отомстить предателям, занялись старой доброй степной забавой — выяснением отношений. В итоге умудрились рассориться как с днепровскими куманами, так и кимаками[5] — нашей ближайшей роднёй, кочующей восточнее Волги и Яйика.
Но это пока не так важно. Хуже, что вожди куманов сцепились друг с другом. На фоне недавних поражений, когда Орда потеряла чуть ли не половину воинов, и самое главное — лучших ханов, ситуация просто катастрофическая. Схарчат нас соседи, и не подавятся. Не сейчас. Так лет через десять — пятнадцать точно. Русы, ясы-аланы, касоги, булгары и куны тоже понесли немалые потери. Но, в отличии от вечно грызущихся Рюриковичей, остальные соседи между собой не воюют.
Опять меня несёт не в ту спеть. Ха-ха. В степь меня как раз-таки занесло. Но какие нафиг аланы с кимаками? С чего это я себя отождествляю с какими-то сари-куманами. Ведь это половцы, и исторические враги русского народа. Тут же в голове появилась информация, что чуть ли не половина наших ханов в родстве с русскими князями, а ещё большая часть крещены по православному обряду. В степи меня зовут Алтаном, то есть золотым, за цвет волос. А смоленская родня кличет меня Юрием. Вот такие враги. Медведь же называет меня иногда на местный лад — Юрче, и ржёт. Тот ещё подкольщик.
— Пять или шесть всадников, — спокойно говорю брату, который быстро вскочил, выронив кусок мяса и начал хвататься за саблю.
Мы сидели и ели просто одуряюще вкусную зайчатину. Карча, не особо напрягаясь подстрелил двух длинноухих, которых мы и запекли на углях. Дичи в степи столько, что я уже устал удивляться подобному изобилию.
Гостей сначала почувствовал Карабаш, но просто всхрапнул и принялся доедать свой овёс, насыпанный в торбу. Значит, нет причин для беспокойства. Затем уже я почувствовал, или услышал, далёкий топот. Интересное у меня здесь умение или чит, позже надо в этом разобраться. Может ещё какие-нибудь таланты откроются? Хотя, ещё один навык, превосходящий большинство местных, у меня есть. Надо будет его испытать, как здоровье позволит. Брат тем временем прекратил метаться, посмотрел на меня осуждающе, сел на место и отломал кусок запечённого зайца.