Я встал, шатаясь и пытаясь не думать о нарастающей боли в голове. Казалось, что сама темнота давит на меня, мешая встать. Вдруг боль стала такой сильной, что я схватился за голову и упал на колени. Ногти вцепились в кожу, я не выдержал и закричал.
- Болит голова? – обладатель голоса был где-то рядом.
Я с трудом поднял глаза и увидел перед собой Эгона. Вернее, его человеческий облик, который он использовал крайне редко. Длинные черные волосы Темного Бога касались поверхности скалы, над которой он парил. Ноги скрыты темными штанами, торс обнажен, сверху накинут черный плащ, рукава которого свободно висят вдоль тела. Босые ступни аккуратно коснулись пола, и Эгон присел рядом, опираясь на одно колено. Его черные, пропитанные скрытой яростью глаза смотрели на меня сверху вниз. А еще говорят, что у Охотников глаза черного цвета…
Новый приступ боли заставил меня сжать зубы, но взгляда я не отвел.
- Знаешь, у меня в последнее время тоже болит голова… Не догадываешься, почему?
Эгон протянул руку, схватил меня за волосы и притянул лицо ближе к себе. От этого стало еще больнее, но я сдержал крик, который застрял в горле.
- Потому что ты – моя головная боль! – голос Бога сорвался, волосы взвились вверх, а черный плащ стал напоминать крылья, грозно бьющие воздух за спиной Эгона. – Это же надо! Слуга Повелителя Темных сражается на стороне Светлых!
Я закричал от боли, рвущей голову изнутри. Каждое слово било по мозгу, будто кто-то невидимый вколачивал в него гвоздь. Темный Бог отпустил волосы, и я стал биться в агонии, царапая ногтями прочный камень.
- Что ты на это скажешь, Охотник? – злость Эгона немного прошла, а с ней и боль, мучившая меня.
Я отдышался и посмотрел повелителю в глаза:
- Я сражался… за сестру…
- Только не говори, что ты не знал о том, кто ее союзники!
- Знал. Я спасал не их. Ты не можешь запретить мне защищать сестру.
- Ты должен помнить о проклятии крови. Я могу избавить тебя от этой ноши.
- Нет уж, Эгон. Не трогай Анвил. Это бремя выпало мне, мне его и нести.
- Ты мертв, Охотник, – напомнил Эгон.
Я промолчал. Возразить было нечего.
- Существует легенда, что когда-то давно нашим миром правил один-единственный Бог. Он искал способ избавиться от своего одиночества и создал Древних. Но этого ему оказалось мало. Он нашел способ сделать одно из своих созданий равным себе.
Я слушал, не особенно вникая в смысл сказанного.
- Для этого смертный должен был умереть и возродиться девять раз. Так появились Темные и Светлые Боги. Однажды один из смертных, ставший равным создателю, оценил свою силу и уничтожил Бога.
Эгон присел и наклонился ко мне, ища взглядом мои глаза:
- Я могу дать тебе восемь возрождений, Охотник, не больше. Мне не нужен еще один Темный Бог рядом. Но и позволить умереть тебе я пока не могу, меня связывает договор.
- Ну, конечно, – хмыкнул я.
Повелитель злобно прищурился, что не предвещало ничего хорошего.
- Я все равно буду защищать сестру, Эгон.
- Не переусердствуй, иначе тебе даже возрождения не помогут, – Эгон встал и отвернулся.
Мне вдруг жутко захотелось спать, и я был вынужден поддаться этому желанию.
***
Анвил, прикрывая нос ладонью, озиралась вокруг. От ужасного смрадного запаха слезились глаза, не помогали даже повязки, которые повстанцы надели на лица. Хорошо хоть, что ветер, так вовремя поднявшийся, сносил вонь. Поиски безуспешно продолжались уже который час. Повстанцы, уставшие и подавленные, относили трупы к погребальным кострам, подальше от города. Жители освобожденного Андоргора с некоторой опаской впустили в дома выживших и раненых бойцов, – страх перед Императором довольно быстро и глубоко въелся в умы андоргорцев.
Ниверл летел над равниной, высматривая среди мертвых тел своего погибшего хозяина. Анвил прекрасно понимала, что ее брат может быть под одним из трупов. В какой-то момент ее посетила мысль, что Охотник уже где-то возле погребального костра, и девушка не успеет даже попрощаться. Анвил упрямо гнала эту мысль прочь, переворачивая очередного покойника и всматриваясь в лицо. И снова не он.