А если не обозналась? Если и впрямь…
Не Реи'Линэ – ее не сопровождают волки, не ее они приветствуют, не ей поют…
Нет…
Другой. Безумный. Самый непредсказуемый из них, самый опасный.
Князь Осеннего Листопада. Ли'Ко. Осенний Лис…
О, Хаос! А я бросила Тиана!
Что же я натворила?!
Тиан Он шел чуть впереди, перепрыгивая-перетекая через корни, отводя ветки и чувствуя себя, словно рыба в воде. Или лис в лесу.
Ко мне лес не был так доброжелателен. Мне казалось, я слышу, как он шепчет: "Злой…
Чужой… Огненный…" Изредка маг останавливался, поводил острым носом, кивал самому себе, и шел дальше. Он не оборачивался, не проверял, не отстал ли я. То ли ему было все равно, то ли…
Странный он какой-то…
– Эй, далеко еще? – окликнул я Лиса.
– Полчаса, – ответил он.
Вновь тишина, лишь промозглый ветер что-то шепчет в голых ветвях.
А Лис вдруг остановился, неуверенно огляделся и уселся прямо на землю – стылую, смерзшуюся. Покопавшись в сумке, он вытащил оттуда флягу и два кособоких бутерброда с сыром.
– Будешь? – спросил.
– А может не стоит? Пойдем, а? Нара же уйдет дальше еще.
– Никуда она не уйдет, – отмахнулся он бутербродом. Когда он кусал, мне показалось, что сверкнули острые клыки. – В яме твоя Нара сидит. Волчьей. Так что не денется никуда. В порядке все с ней, не дергайся. Пару синяков заработала, так ей это только на пользу пойдет.
Я сел рядом. Маг хмыкнул и кинул заклинание – стало теплее. Стукнули друг о друга бусины-заколки. Он протянул мне оставшийся бутерброд. Я машинально взял.
Шумно отхлебнув из фляжки, он протянул мне и ее. Вино какое-то слабенькое, но хорошее – я такого и не пробовал никогда. Сладкое, с кислинкой, терпкое, а цвет – что золото.
– Ешь, Воин. На пустой желудок с бабами болтать – только слова зря тратить, – сказал он, усмехаясь. Потом вынул из сумки маленькую трубку и кисет, набил и закурил. Отчетливо запахло карамелью. Странный табак… Говорят, Старшие курят такой, необычный… Его в Вольград приводят и по золотому за меру продают.
– По опыту знаешь? – спрашиваю недоверчиво, с насмешкой. Уж очень молодо выглядит маг, даже не моим ровесником, ему не больше двадцати. Только выпустился, наверное, не успел набраться всякой гадости, не превратился в ублюдка законченного.
Он смеется. Хрипло, шелестяще…
– По опыту, – наконец, признается. – Поверь, он у меня есть, и немалый…
Киваю. Да, маги рано начинают. Уже в четырнадцать их выпускают вечерами из Академии, на прогулки. В четырнадцать же они познают все грани человеческих отношений, пробуют все доступные удовольствия. Избранные. Высшие. Хозяева.
Я ем. Нара сидит в яме, если верить магу. Что ж… Не то, чтобы я не беспокоился, но… Пусть посидит, подумает, авось не станет больше убегать, побоится.
– Женщины – странные существа, – сказал Лис, словно мысли мои прочитав. – Чем меньше мы ими интересуемся, тем больше они хотят нас. Парадокс.
– Что? – переспросил я, услышав незнакомое слово.
– Противоречие, – поморщившись, пояснил он. – Загадка. Одна из тех, что не разгадали ни в одном из миров…
Вот теперь верю, что передо мной выпускник Академии. Только маг способен размышлять о загадках мира, сидя на чуть подогретой заклинанием, но все же осенней земле.
– Ладно, идем, – он убрал трубку, поднялся, и протянул руку за флягой. – А то замерзнет твоя менестрелька, голос потеряет…
До ямы мы дошли быстро. Я было бросился к ней, но маг удержал меня за рукав.
– А теперь о плате, Воин…
Я попытался отмахнуться, но Лис не отпускал.
– Дай, вытащу, потом разберемся!
– Нет уж… Сначала – плата. Итак… Моя плата такова… Куда бы вы ни пошли, куда бы ни спешили, встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит – не откажите ему.
Я кивнул, удивленный. Пальцы разжались. Я пошел к яме: сделал пару шагов.
– Эй, лови! – рядом со мной на землю упала фляжка. Я понял, отряхнул ее… …и обернулся.
Рыжий лис с наглой мордой тявкнул насмешливо, подхватил сумку в зубы и, подмигнув мне, ахнул пушистым хвостом и был таков.
По его хребту шла белая полоса…
Сны сбываются…
Вот влип! Это ведь был, мать его так, Старший!
Нара Утро пришло. Утро пришло, хмурое, злое, осеннее. Я встретила рассвет безо всякого восторга. Волки до меня не добрались. Я даже не замерзла! То есть холодно, конечно, было, но смерть так и не пришла. То ли мое тело не такое слабое, как мне показалось сначала, то ли я вообще недооценила людей.
Утро. Если я так и не замерзну, умирать придется от жажды. Это три дня. А если дождь пойдет? От голода, за месяц? За это время меня сто раз успеют найти и вытащить. Зачем? О, Стихии, за что мне такое наказание?!
Холодно. Противно. Промозгло. Если сейчас в тепле не окажусь – точно простыну.
Если еще не успела. Хаос, какая мне разница?! Время тянулось бесконечно.
Сколько я ни молила, сколько не звала – Ткачиха не отвечала. Намертво отрезала меня Осенняя Княгиня, намертво. Сколько прошло времени – не знаю.
Ушли чувства. Жажда жизни перестала бороться с отчаянием. Все забрала усталость.
Я не знаю, что случится, когда это тело умрет. Попаду ли я сразу в Хаос или, освобожденная, успею побывать во владениях Ткачихи Судеб? "Успею" – потому что она тут же перережет нить. Князья не терпят, когда нарушают их приказы. Князья не терпят, когда оспаривают их волю. Остается надеяться, что смерть будет недолгой. Не тела, а моей сущности, меня самой. Я боюсь боли… а смерти уже не боюсь. Скорей бы только.
Вместо неминуемой гибели на меня надвинулось нечто более страшное.
О, Хаос! Стихии! Ткачиха!
Ну, что я сделала Осенней Семье?! За что они меня преследуют?! Сначала Реи'Линэ, потом Листопад. Все-таки он! Его приветствовали волки! Но ему-то какая разница?!