Ой, ду-у-у-ура! Ну и ляпнула!
Вот уж воистину – бестолочь! Как мне, такой глупой, Род доверили?
– Прости, – попыталась исправить ситуацию я. – Ты говорил о родственнике моего мужа. Что с ним?
– Он умер, – опустил глаза Тиан. Человек напрягся, словно теперь ему предстояло что-то нехорошее. Только что? Все люди смертны, какое мне дело до Писаря… Ой, дура! Я ж вроде как этого старикашку и искала. А он умер. Ни вещей, ни денег, ни родных… Я тоже опустила глаза, постаравшись состроить как можно более печальную физиономию.
– Умер… – эхом повторила я. Мне даже не пришлось притворяться, когда я сообразила: вот сейчас Тиан может встать и попрощаться. Он свое дело сделал, куда больше? Накормил бездомную, родственника разыскал… Не его вина, что того уже нет в живых. На этом все. Все. – Умер! – закричала я страшным голосом. Люди Рода хорошо знали этот крик. Он оповещал их о несчастьях раньше всех гонцов и вестей. – Умер!!!
– Не плачь, – попросил стражник, с тревогой вглядываясь в мое лицо. Я поспешила закрыться руками: сквозь маску скорби прорывалась усмешка. Поверил, наивный мой!
Ну и человек мне достался!
– Я не плачу, – произнесла я глухим голосом. – Я не… что мне теперь делать?!
Парень сглотнул. Странно, раньше он казался мне зрелым мужчиной, но вот сейчас – нет. Не может взрослый человек быть таким наивным. Мальчишка… Такие не взрослеют, хотя, бывает, старятся.
– Меня из Вольграда переводят, – выпалил он. – В Костряки. Пойдешь со мной?
– Что-о?!
Из столицы идти через всю страну в такую глушь?! На пограничье? Не так страшны фейри, Старшие – они не тронут, я ведь в своем праве. Но люди! Отребья! Как я ему в этой глухомани жену хорошую подыщу?! А там чистокровных смертных днем с огнем не сыщешь, в каждом хоть капля Старшей крови течет. А ведь мне человек нужен, не Старшая. Смешай Тиан кровь с нечеловеком – все, Род оборвется, сколько бы ни было детей-полукровок. Не может полукровка продолжить Род, это Закон.
Ладно, сдался он Старшим, не о том речь.
– Не до Костряков, – поспешил заверить меня Тиан. – По дороге подыщу тебе хорошую наставницу…
– Что-о?!
Теперь я разозлилась по-настоящему. Кто он такой, чтобы мной распоряжаться?!
Тиан потихоньку тоже начинал злиться. Линя, которая с удивлением прислушивалась к нашему разговору, спала с лица и убежала на кухню: почувствовала недоброе. А вот меня уже не остановить было, не испугать. Да как он смеет?!
Тиан И я эту… мегеру и манипуляторшу… называл милой, беспомощной, наивной девушкой?!
Ничего себе! Вот ведь… А глаза-то как горят! Ну чисто кошка, которой на хвост наступили! Пальцы вон, скрючила, будто когти. Волосы дыбом стоят…
Правда, орала она недолго, вновь упала на лавку и расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Я к тому времени уже вскочил с лавки и стоял пунцовый, кулаки сжимал.
Нет, ударить не смог бы – не так воспитан, – но хотелось до жути.
– Никому… Не с кем… Не к кому, – всхлипывала она. – Нет у меня никого…
Я растерянно стоял посреди таверны. Успокаивать рыдающих девушек не было моим любимым занятием. А тут еще вспомнил, что сестрой ее представил – что люди-то подумают, что при живом брате одинокой себя считает?!
– Ну что ты… Я же тут. – Мягко. Раздражение и злость ушли, будто и не было. – Пойдем-ка… Нам отправляться скоро, а у тебя ни одежки, ни обувки теплых нет.
Она подняла на меня счастливые глаза, кивнула, быстро вскочила и, подбежав ко мне, словно клещ вцепилась в рукав. Я аж испугался – оторвет, вон, по шву затрещал…
И невольно улыбнулся, подумав, что не такие уж мы с ней и разные…
Ничейные, но отчаянно мечтающие стать чьими-то.
Торжище раскинулось за воротами – Вольград просто не вместил бы его. Торговали прямо с повозок. Купцы побогаче ставили шатры. Бегали мальчишки, играя во что-то и мимоходом срезая кошельки с поясов зазевавшихся покупателей. Одного я поймал за ухо и, отобрав кошелек, вернул тот побагровевшему владельцу – тучному богачу, который же раскричался на все торжище и едва не набросился на меня с кулаками.
Во внутреннем кармане, прямо под сердцем, дожидались подходящего меча скопленные золотые и серебряные монеты. Мелочь бряцала в кармане.
Нара разглядывала торжище с каким-то детским, наивным восторгом. И, как ребенок же, жалась ко мне. На сей раз я не стал ее отталкивать. Лишь фейки знают, что в ее рассказе правда, а что – нет, но к толпе она не привычна, видно, и правда жила в деревне.
Ее не интересовали наряды, но я с трудом оттаскивал ее от лотков со сластями и магическими игрушками. Пришлось купить ей огромный грушевый леденец, чтобы хоть чуть-чуть угомонить.
Времени глазеть по сторонам не было. До вечера я должен покинуть город. Кстати, надо будет поспрашивать тут, не уходят ли сегодня обозы на Костряки. Хорошо бы наняться в такой. Пешком мы далеко не уйдем, да и опасно это. Пусть мечник я неплохой, но против банды разбойников, в последние годы заполонивших тракт, не выстою.
Да и нет пока у меня меча. Не брать же с собой ту тупую железяку, которой только плашмя по головам воришек и бить?
– Эй, Тиан, а что ты хочешь купить? – спросила Нара. Я глянул на девушку и закашлялся. Сначала я не понял, что с ней – щека раздулась до немыслимых размеров. Потом до меня дошло – это она леденец за щеку (про запас, что ли?) засунула.
– Меч, – ответил я, борясь со смехом.
– Меч? – посерьезнела она. – А зачем тебе меч? Тебе совсем не нужен меч, ни капельки…
И что на такое ответить?
– Мужчина должен уметь себя защитить. Вот нападут на нас разбойники…
– Не нападут, – сообщила она.
– Нара… – Я начал злиться. Ну не может она быть настолько наивной и не знающей жизни. Линя – и то больше понимает. А эта ведь пол-Роси, по ее же словам, пешком преодолела.
Похоже она поняла, что рискует нарваться на неприятный разговор по душам, вновь зачмокала леденцом, но морщинка, залегшая между бровей, никуда не делась.