— Неужто вы меня не узнаете?
— Простите старым глазам, но…
— И по голосу?
— Нет, помнится мне…
— Пан стольник, вы не узнаете своего баловня! Как будто обданный кипятком, Корниковский, узнав его и в то же время вспомнив о его купечестве, отшатнулся назад, сделал гримасу и пробормотал сквозь зубы:
— Пан Секиринский?
— Стольник, добродзию, разве так здороваются с воспитанником?
— Прошу садиться, прошу садиться! — сказал Корниковский.
— Нет, я не сяду, — отвечал гордо Собеслав, — пока вы не объясните мне причины такого холодного приема.
Кто знал прямой, живой и вспыльчивый характер Корниковского, тот поймет, с каким нетерпением закричал он в эту минуту:
— Э, моспане, объясняй ты сам, а не заставляй меня осквернять черт знает чем язык! Кто вешал и мерил, того я не признаю за Секиринского, а до Фальковича мне нет дела.
— Кто мне это докажет? — сказал, покраснев, Собеслав. — Пан стольник, это клевета врагов моих. Ни один Секиринский еще не унижался, а я последний из их рода.
— Толкуй себе, коханку! — отвечал старик. — Трудно не верить собственным глазам.
— Но кто же это мне докажет? — спросил еще с большею живостью Собеслав.
Стольник посмотрел ему в глаза.
— Дай мне руку и пойдем в комнату, — сказал он, — там разберем дело.
— Ну, говори, коли хочешь, — сказал он, сев на своем привычном месте у столика, — мне не хотелось, чтобы нас слышали люди; да лучше признайся по правде, чем туманить меня.
— В чем признаться?
— В чем? А черт возьми, да в торгашестве, в барышничестве!
— Это басни.
— Ну, мое уж почтение, когда ты мне не веришь! — сказал стольник, ударяя очками по столу.
— Но положим, что дело было так, как вы предполагаете, пан стольник, кто мне это докажет? — спрашивал упрямо Собеслав.
— Кто, да целый город, пожалуй!
— Однако же, кто об этом знает? Кто говорил об этом в городе? Скажите.
— Эка штука! Да я там давно уже не был.
— Поезжайте же, пошлите. Соберите справки.
— Да зачем же ты сюда пожаловал? — сказал стольник. — Разве для того чтобы враги твоих родителей вырыли на тебя из-под земли клевету?
— Пускай враги ищут, чего хотят, — сказал Собеслав. — Что мне до них. Я сюда приехал потому, что кое-как выиграл-таки тяжбу с Лендскими.
— Как? Дело ведь было кончено?
— Не совсем.
— Лендские заплатили 3000 золотых, и мы с ними поквитались.
— Не имея на то права.
— Что ты говоришь?
— Я был малолетний.
— Неправда!
— Да, был, недоставало месяца до совершеннолетия.
— Ну, показывай, показывай, что у тебя еще там в запасе.
— Пан стольник, так третировать меня не годится. Корниковский пожал только плечами.
— Что же далее?
— Они вынуждены были заплатить мне 20.000 талеров, и теперь мы поспорим с Вихулами о Секиринке, и будь я не Секиринский, если не задам им перцу!
— Уж, пожалуйста, про перец-то не вспоминай! — сказал Корниковский.
Секиринский покраснел по уши.
— Ну, ну, — сказал старик, — славный проект, славный проект! Итак, ты приехал сюда с намерением…
— Завязать тяжбу с Вихулами, так как они не имеют права на наследство.
Старик призадумался и долго молчал; наконец, раскрыл объятия, чтобы обнять гостя.
— Собеслав, мой милый баловень, — сказал он, — ради Бога признайся, продавал ты перец?
Секиринский замялся.
— Что за странное предположение? — сказал он.
— Ну, скажи же, скажи, ради Самого Бога!
Секиринский пришел в замешательство и как будто придумывал, как бы увернуться от ответа. Но старик не отставал и беспрестанно повторял:
— Ну, ради Бога, скажи всю правду!
— Если вы не верите моим словам, — отвечал, наконец, Собеслав, — то для меня было бы унизительно перед вами божиться. Думайте, что хотите.
Стольник опустил распростертые руки, сник головою и вздохнул:
— Свершилось, — сказал он грустно, — свершилось. Не доставало только, чтобы последний Секиринский сам попрал свое достоинство. Увы, плакать надобно и радоваться. Садись и скажи, что ты намерен с собою делать?
Собеслав сел, потихоньку отирая пот на лбу.
— Так ты хочешь добиваться Секиринка? — спросил стольник.
— Не только хочу, но могу, должен и верну его, — сказал с уверенностью Собеслав. — Права мои на него не подвержены никакому сомнению; бумаги все готовы.
— Посредством кого же ты думаешь действовать? Не забывай, что несколько десятков лет прошло, как вы оттуда выехали. Ви-хулы приобрели себе связи и друзей, которых вы никогда не имели. Никто не станет на твою сторону.