Следующей мыслью было — бежать, и как можно скорее. Ты мог явиться с минуты на минуту. Бросив тетрадки в сорванную с подушки наволочку, я бесшумно вылез через окно и без всякого труда спустился по водосточной трубе; крадучись, обошел дом кругом и уже добрался было до гаража, как вдруг услыхал за спиной голос одного из охранников (второго я видел в окне первого этажа — тот сидел, листая какой-то журнал):
— Куда это ты собрался?
Я бросился бежать, он — за мной. На лужайке перед домом он свалил меня одним ударом, но не тут-то было — меня так просто не одолеешь! Он-то, собака, был тренированный, да еще как, но на моей стороне были злость, страх и напряжение последних недель, не говоря уж о том, что я был куда крупнее и находился в отличной спортивной форме. Он молотил меня кулаками, но я наконец изловчился, схватил его поперек туловища и толкнул прямо в подвальное окно. Раздался звон разбитого стекла и глухой удар — он сверзился внутрь.
В это время на веранду выскочил второй охранник. Я, не мешкая, поднял один из булыжников, которыми была огорожена клумба (из тех, что побольше да потяжелее), и метнул ему прямо в живот. Скрючившись от боли, он сел на пол. Схватив наволочку с тетрадками, я, что есть мочи, припустил бегом по улице.
Тело отчаянно болело, но, как говорят спортсмены, у меня открылось второе дыхание, а кроме того, добавляло сил понимание ситуации. Теперь-то больше не было тайной, кто на чьей стороне, кого следует остерегаться и почему. Добежав до автомобильной стоянки в «Дели», я рухнул на асфальт, чтобы перевести дух. Не тут-то было: в ту же секунду показалась машина с зажженными фарами, которая мчалась прямо на меня. Я снова вскочил, но машина резко вильнула, перегородив дорогу. Я упал прямо на капот. Водитель выпрыгнул наружу, мигом распахнул заднюю дверцу, рванулся ко мне, схватил за руки и швырнул на заднее сиденье, потом вскочил сам и, захлопывая дверцу, быстро проговорил:
— Хорошо, что ты выбрался. А то мы уже целый план разработали — как тебя оттуда извлечь.
Услыхав знакомый голос, я сразу успокоился. Обернувшись назад, увидел, как из соседних улиц выезжали, сигналя фарами, еще две машины.
— Что с матерью? — спросил я.
— Все в порядке, не волнуйся. Нам с тобой предстоит несколько часов езды, попробуй лучше поспать…
Вместе с навалившейся разом усталостью меня охватило теплое чувство защищенности, как в детстве, много-много лет назад. «Хорошо, папа», — сказал я, проваливаясь в сон…
Проснулся я на чистой постели в почти пустой комнате. Отец, прикрыв лицо газетой, спал на соседней кровати. Он рухнул, как и я, не раздеваясь. Судя по обстановке, это был какой-то мотель: между кроватями стояла широкая тумбочка, на ней — маленький телевизор. Я откинул в сторону тяжелую штору — в окно хлынуло яркое солнце. На стоянке у мотеля я разглядел маленькую японскую машину.
— Мы в Пенсильвании, — сказал отец у меня за спиной. — Нам придется здесь немного подождать.
На полу валялась скомканная пустая наволочка.
— Не бойся, мы туда не вернемся, — добавил он, проследив за моим взглядом. Потом вытащил из ящика тумбочки потертый израильский паспорт и протянул его мне. Фотография в паспорте была моя, но имя оказалось чужое; Эли Нахмиэс, иерусалимский житель, двадцати одного года. Выходило, что мы с отцом даже не родственники.
С его стороны тумбочки, около телевизора, россыпью валялись мои тетрадки.
— Я все это прочитал, — сказал он, отвечая на мой вопросительный взгляд.
Я почувствовал, что багровею от стыда. Во рту появился какой-то горький привкус. Вспомнил, что там понаписал о нем, о матери, обо всех прочих…
— Это не предназначалось для тебя, — сказал я в поисках оправданий.
— Жаль, что не для меня. Можно было многого избежать…
Я пристыженно молчал.
— Ты не подумай, я ни в чем тебя не обвиняю. Понимаю, как тебе было тяжело.
Я смотрел в пол.
— Только все время спрашиваю себя, знаешь ли ты правду.
— По-моему, знаю, — сказал я не слишком уверенно.
Но выяснилось, что и отец пришел к тому же выводу. Сомневаться больше не приходилось.
— У меня и раньше не было иллюзий, — сказал он, сжимая и разжимая кулаки. — Между мной и матерью давно уже пролегла трещина. Я догадывался, что у нее кто-то есть. Но никогда не думал, что это Гарри!