— Да, господин супрем.
— Прекрасно. Ступайте.
И полковник, наконец, убрался, благодаря чему у Рейчел появилась возможность вздохнуть свободно. Они не встречались с эром Августом полтора года, а теперь против больного старика даже не выдвинуто обвинений, потому что Робер слишком занят. Наверное пока это к лучшему, до Излома все временно и непрочно.
Пройдясь от одной арки до другой, девушка посмотрела в серое небо, наблюдая за сорвавшейся с карниза стайкой голубей, перевела взгляд на птичье гнездо между черных веток неподвижно стоявшего дерева. Все было хорошо, спокойно и тихо, но почему такая обстановка казалась лишь затишьем перед большой бурей? Снова глубоко вздохнув, Рейчел поправила сбившуюся шляпу и увидела, как из открывшейся двери вышел полный человек в теплой одежде. Неторопливо и спокойно он направлялся к Рейчел. Под отороченным мехом капюшоном девушка не сразу разглядела лицо эра Августа.
Бывший кансилльер смотрел на нее устало и внимательно, и сразу вспомнились нечастые тайные разговоры, чьи детали были забыты, но суть, лживая или нет, надежно впечаталась в память.
— А ты изменилась, Рейчел, — голос Штанцлера звучал задумчиво и предусмотрительно тихо, потому что тюремщики подсматривали, но были далеки от того, чтобы подслушивать. — В последнюю нашу встречу ты была еще… графом Гориком, хоть и звалась Повелителем Скал. Теперь я понимаю, почему Эгмонт выбрал тебя сыном — он видел достойную замену. Сожалею, что тебе пришлось так много пережить.
— Вы знали? — спросила она так же тихо, но без удивления. Странное и нелепое, но честное начало разговора.
— Я знал, что у твоего отца нет сыновей. Эгмонт был откровенен, лекари говорили ему, что первым ребенком будет мальчик, и он даже приготовил имя. А потом был вынужден заменить женским вариантом. Но прости. Я буду называть тебя так, как должно, Ричард.
— Благодарю, эр Август.
Ее уже ничего не могло удивить, по крайней мере, из подобных новостей — что поделать, если отец был неразумен и болтлив? Поручая старшей дочери остерегаться Августа Штанцлера, Эгмонт боялся, что правда всплывет наружу, поэтому и попытался этого избежать, жаль, что она быстро забыла предостережение.
— Как матушка, сестры, Реджинальд? — участливо спросил старик.
— Матушка умерла, — собственный голос вновь показался ей чужим. — Дейдри просватана за Клауса Придда и скоро вместе с Эдит и тетей Аурелией поедет в Васспард. Надор — дурное место для детей. Айрис скоро станет женой Эпинэ.
А Реджинальд уедет в Ларак, чтобы не возвращаться к королю, и замок Надора окончательно опустеет. Разбегутся слуги, выстынут комнаты, и само существование в этом каменном склепе станет еще более невыносимым, чем после смерти Эгмонта Окделла.
— Я рад за последнего Эпинэ, — спокойно сказал Штанцлер, — он заслуживает счастья. Возможно, когда он его обретет, то перестанет ненавидеть собственную слабость и неудачи, перенося эту ненависть на меня.
— Нет, он ненавидит вас из-за кольца, — прямо пояснила Рейчел. — Кольца с молнией. Робер не верит, что его предки были отравителями. Давайте походим, эр Август, — она неожиданно для себя поежилась от холода из-за внезапно налетевшего порыва ветра. — Вы же на прогулке.
— Конечно, Дикон, ты не будешь возражать, если мы дойдем до храма? Он всегда открыт, а я хочу помолиться за герцогиню Окделльскую. Почему ты не носишь траур?
— Потому что прошло много времени, — не задумываясь, ответила девушка.
— Твоя стойкость делает тебе честь… Но твоя матушка была близка с Создателем, и она бы хотела…
— Эр Август, — лгать и увиливать не хотелось, а другу семьи необходимо сказать правду, — я не пойду в храм. Я не верю в Создателя — это гайифская выдумка, из-за которой распалась Золотая Анаксия. Мы предали истинных богов, создавших наш мир, связавшись с рисованными на иконах ликами, и если бы не это, как знать, может быть, мы сумели бы преодолеть проклятие Ринальди. Но его младший брат Эрнани был слаб духом и труслив, он не захотел смириться с истиной и действовать.
Услышав это, матушка закричала бы и с яростью сжала пальцы в замок, но Штанцлер лишь вздохнул.
— Я слишком стар, чтобы рассуждать на эту тему, Дикон. Я умру в той вере, в которой родился.
Рейчел не стала спорить, лишь молча пожала плечами, глядя на серые камни, потому что на примере покойной матушки знала: с глубоко верующими людьми среднего и старшего спорить бесполезно. Пусть верят, во что хотят, но Левия все равно придется усмирять, потому что его руками Агарис пытается взять под ненужную опеку Талигойю. И почему-то убеждать в этом, одновременно разочаровывая, бывшего кансилльера совсем не хотелось.
Молился Штанцлер очень долго, а Рейчел терпеливо ждала его, с отвращением чувствуя, как понемногу вязнут сапоги в желтоватой грязи и сыреют плащ и шляпа. А ведь еще два года назад, когда она впервые вышла из Лаик, доцветали нарциссы. Сколько времени прошло с тех пор, кажется, целая вечность! Юная девушка, притворяющаяся мужчиной, повзрослела и собралась убивать, от прошлой Рейчел, казалось, не осталось ничего, разве что любовь к Рокэ Алве, который никогда ее не простит
Мысли путались и мешались между собой, когда Рейчел, закинув голову, разглядывала острые углы крыш, размышляя о том, как томились в этих мрачных стенах Катарина и Айрис. Им пришлось хуже, чем Штанцлеру — вряд ли их выпускали на прогулку.
— Прости, мой мальчик, я заставил тебя ждать. Оставаясь наедине с совестью и Создателем, не замечаешь течения времени, хотя я же забыл… Ты нашел себе других богов, а чистая совесть молчалива.
Ее совесть не молчала уже очень давно, ровно столько же, сколько не была чистой, но этого Рейчел Окделл говорить не стала.
— Это я погубил тех, кого хотел спасти, — почему он не продолжает разговор про кольцо?
— Я не хотел травить Рокэ Алву, желал выпить яд сам, но он случайно взял мой бокал и решил, что яд насыпан для него, — Рейчел не сочла нужным лгать.
— Он прочел все по твоему лицу и сделал неправильные выводы. Но как тебя уговорили ехать к Раканам? Я не верю, что сын Эгмонта бежал.
— Я не бежал!
Раз речь идет о Ричарде Окделле, нельзя рассказывать, что ее впихнули в карету, довезли до границы и велели скакать к жениху, швырнув при этом кошелек с золотом…
— Конечно, нет. Я не вправе тебя ни о чем спрашивать, к тому же ты слишком легко одет…
— Мне не холодно, — перебила старика Рейчел. — Эр Август, что вы хотите знать?
— Как вышло, — голос бывшего кансилльера снова стал тихим и слышным только девушке, — что ты оказалась в безопасности, а десятки людей были схвачены по обвинению в покушении на жизнь Алвы? В том числе и Ее Величество. Люди начали говорить, что ты купила себе жизнь ценой оговоров, а некоторые, из тех, кому известна твоя тайна, заявляли, что своим телом.
— Что?! — поперхнулась своим гневом Рейчел.
— Тише, нам не нужно привлекать внимание к нашим беседам. Ужасные времена рождают ужасные подозрения, но я не думаю, что это так. Никогда не верил, что дочь Эгмонта на такое способна.
— Спасибо, эр Август…
Болезненное удушье отступило назад, она снова могла свободно дышать. Никто и никогда, кроме девушек из дома Окделл не поймет, какое это наслаждение!
— Но Алва умеет заставить других делать то, что нужно ему. Эгмонта заставил принять вызов, тебя — уехать к жениху. Он унизил тебя, указав тебе на твое место.
— Заставил не он, а Хуан… Я увидела его только на суде.
— Хуан?! Что с тобой сделал этот работорговец? — эр Август схватил девушку за плечо. — Он отдал тебя ему? Говори… пожалуйста…
Собравшись с силами, Рейчел еще раз рассказала о границе, подорожной и шкатулке, о том, что лежало внутри зашитого в кожу ящичка, но ни словом не обмолвилась о кольце. Потому что кольцо — злая насмешка Ворона.
— Яд и клинок… Выбор приговоренного к смерти. Хорошо, что ты не поняла приказа.
Рейчел неопределенно пожала плечами — ей это обстоятельство уже не казалось хорошим и откровение эра Августа не удивило, поскольку она знала кое-что о гальтарских традициях из книг. Если бы она тогда покончила с собой, множество людей остались бы живы, но сейчас слишком глупо оглядываться в прошлое и страдать из-за того, что не сбылось.