Она слишком вжилась в роль юноши, но теперь это почти не коробило, и мучил всего один вопрос: если ей придется раскрыться и стать чьей-нибудь женой, не получится ли из нее вторая Мирабелла? Только вместо Создателя будет до умопомрачения верить в Абвениев… Но слишком рано думать об этом, поскольку не все сделано и не все улажено.
Более до отъезда в Надор ничего интересного не произошло, не считая появления на одном из регентских советов Эрвина Литенкетте, и Рейчел, чисто из хорошего отношения к Катарине, надеялась, что посланник герцога Ноймаринена признает регентство Катарины. Подперев рукой щеку, девушка слушала, как королева представляет Эрвина собравшимся, но ее более не интересовали ни этот город, ни эта власть. Больше всего на свете Рейчел хотелось уехать в Надор и расспросить дряхлую и добрую Нэн об обычаях абвенианства, но прежде, чем соберется Робер, ехать никак нельзя.
Люди Эпинэ отвезут Айрис в замок Эр-При и вернутся в Олларию, и это хорошо. Карваль ненавидит Окделлов, ненавидит северян, Айрис не должна пострадать из-за упущений этого низкорослого мерзавца…
Желая попрощаться с Альдо, Рейчел поехала во Внутреннюю Ноху одна — она больше никого не хотела видеть. В душе все перегорело и не осталось места слезам, а потому плакать не получилось, хотя, в темноте, как казалось, самое время. Сона жалобно ржала, уговаривая упрямую хозяйку сбавить пыл и не ехать в Ноху, но та настояла, погладив по шее и выдохнув: «Надо идти вперед, девочка… Пожалуйста…».
Кому надо? Не добравшемуся до Гальтары мертвецу, из-за которого погиб полубрат Соны? Лошадь шарахалась от теней и прижимала уши, однако продолжала покорно и уныло идти вперед, медленно переставляя копыта. Сойдя с нее, девушка постучалась в калитку и расторопные люди Левия мигом открыли ее.
— Я пришел попрощаться со своим государем, — холодно произнесла она.
— Все в порядке, сударь, но прошу вас спешиться. Его высокопреосвященство распорядился не допускать во Внутреннюю Ноху чужих лошадей.
«Затопленными» часовнями назывались храмы, большая часть которых располагалась под землей и где обычно помещали закрытые гробы. Иногда такие храмы замуровывали, а иногда в них продолжали служить или хотя бы зажигать свечи и менять цветы. В храме с Альдо цветов никто не положил, но поставили семь лампад, и, спускаясь по крутой лестнице, в разбавленный мерцающим желтым светом мрак, Рейчел терпеливо слушала излишне преданного своему Создателю монаха.
Медленно ступая и тяжело дыша от некстати нахлынувшего страха, Рейчел подошла к деревянному, выложенному изнутри свинцом ящику, внутри которого лежал ее бывшей жених. Хорошо, что Левий не раскрыл ее тайну и не заставил их обвенчаться, иначе сейчас бы она очутилась в совсем уж невыгодном положении вдовы. Вздохнув, Рейчел присела на корточки и дотронулась ладонью до простой деревянной крышки гроба.
— Здравствуй Альдо. Я пришла. Извини, что не сразу, — слова дались ей с трудом и болью, но сказать их было необходимо. — Пусть мы и повздорили, пусть я и виновата во многом, но я верну тебя домой. Если к началу нового Круга буду до сих пор жива.
Она будет стараться, особенно если предстоит продолжать носить мужские вещи и воевать, как это делают Арно, Валентин, Катершванцы. Она ведь ничем не хуже их, людей, которым посчастливилось родиться мужчинами, у которых вокруг целый мир, просторный и необъятный, которые могут делать все, что захотят. Нужно было плакать и скорбеть над могилой бывшег сюзерена, однако Рейчел не могла себя заставить.
Сидеть и молча смотреть на освещенный гроб. Как же это глупо вышло…
— Дон! — внезапно раздалось сверху. — Дон! Донн! Дон-н-н!..
Рейчел помнила этот мерный и глухой звук, с тревогой призывающий к ночному бдению монахов, рыцарей и нищих, но точно знала, что в этот момент не спит. Не спала она и в Лаик! Звук продолжался, находясь где-то поблизости, но ни угрозы и ни зова в нем не было, просто звон! Встав, девушка медленно направилась навстречу глухой окутывающей темноте, вышла из часовни и посмотрела на коронационный храм. Именно там казнили Айнсмеллера, а произойдет ли еще что-нибудь дурное?
В лицо ударил лунный свет, и девушка увидела, как на мокрых камнях отразились десятки болотных огоньков. Через площадь тянулась длинная процессия монахов-эсператистов неспешно шагали по двое в ряд и держали в руках свечи со злыми болотными огнями, которые не удавалось сбить сильным порывам ветра.
========== Глава 97. Айрис Окделл и плата за ложь ==========
Айрис Окделл плохо помнила, сколько уже времени проведено в этих холодных каменных стенах, но предполагала, что около полугода, хоть и не осмеливалась уточнить у Луизы точное время, потому что страх впасть в отчаяние был слишком силен. Меньше всего Айрис хотела оказаться безумной, как матушка, и потому старалась держаться бодро, но с каждым новым днем утекала по капельке в небытие надежда.
Видя старания Луизы и Селины расшевелить ее, девушка не могла их подвести, но так тяжело было осознавать, что безызвестность о судьбе Рокэ Алве, Робера Эпинэ и даже нерадивой старшей сестрицы в конце концов сгубит ее. Айрис чувствовала себя брошенной и забытой, словно Робер воспользовался ее доверчивостью и отослал в Надор, чтобы девица Окделл не стала причиной никаких проблем. Или просто нашел новый способ спасения Рокэ из Багерлее и забыл о ней. Или они все погибли… Последняя мысль не давала покоя и рождала страшные кошмары по ночам.
— Мужчины склонны обманывать молодых девиц, — объяснила Луиза, когда ей удалось выспросить у воспитанницы правду. — Особенно зрелые мужчины.
— Но Робер Эпинэ — честный человек…
— Чего не скажешь о его короле, — тихо произнесла Селина неосторожную, наверняка услышанную от матушки фразу.
Впрочем, в Надоре никто не услышит злых крамольных речей и не донесет, никто не накажет за лишние слова и плохие поступки, потому что Ракан, назвавший себя королем, был слишком далеко, а герцогиня Мирабелла Окделл ушла в Рассветные Сады. Она была слишком верующей, но ее не спасло и это.
Болезнь Айрис протекала долго и тяжело, но еще тяжелее были охи и вздохи кузена, который раз в два дня приходил ее проведывать, пока, наконец, Луиза не сумела объяснить Налю, что больной от его переживаний не станет лучше. Бедный кузен всерьез волновался за жизнь Айрис, поскольку услышал, как лекарь сомневается в том, что надорская болезнь, перешедшая в лихорадку, не возьмет верх над слабым измученным телом, но теперь, когда дни становились длиннее и светлее, все было хорошо.
Снег в Надоре тает лишь в месяц Весенних Волн, однако когда Айрис позволили выходить на короткие прогулки, девушка уловила очаровательное веяние весны и с ее души словно свалился огромный камень. Она победила смерть, а остальное не столь значительно, даже несмотря на то, что Рейчел и Робер забыли про нее. Им можно будет написать письма, а также младшим сестрам, уехавшим в Васспард. Бедные маленькие девочки, так рано осиротевшие, наверное, очень тяжело переносят разлуку…
— Доброго дня, госпожа герцогиня, — в комнаты Айрис заглянула Луиза, — я пришла, чтобы справиться о вашем самочувствии и сообщить вам радостную новость.
— Да? — встрепенулась девушка. — Доброго дня, — тут же поправила она свою оплошность и улыбнулась дуэнье. — Я просто очень взволнована…
— Приехали ваш брат и ваш жених. Я помогу вам одеться, на улице еще слишком холодно.
— Хорошо!
Но Айрис решила обойтись меховыми сапожками и второпях накинутой на плечи мантильей, после чего выскочила в коридор и, торопливо, однако стараясь сдерживать ровную походку, спустилась по лестнице. Несколько десятков широких шагов по первому этажу, и вот она вышла на крыльцо, ослепленная белизной снега, чтобы увидеть Рейчел и Робера. Они прискакали с десятью южанами, этого не хватило бы даже на хороший отряд, но Айрис не обратила на то внимания.
— Я рада приветствовать своего брата, — голос слегка дрогнул, потому что Айрис еще не поняла, простила сестру или нет, — и своего жениха Робера Эпинэ. Ваши комнаты готовы, — не зря она отдала позавчера нужные распоряжения слугам.