— Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их не было, — хором прошелестели кэналлиец и марикьяре.
Неудивительно, ведь Паоло — родственник Повелителя Ветра, Ворона… По спине Рейчел пробежал холодок, а сердце сжала костлявыми пальцами некстати пробудившаяся злость. Но старая Нэн говорила, что не должно быть губительных чувств на душе у человека, читающего заговор, иначе ничего не выйдет. Поэтому нужно успокоиться, а о Вороне подумать потом…
— Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько б их ни было! — пылко выкрикнул Арно, вассал Молний.
— Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько бы их не было, — выдохнула Рейчел, а потом глотнула прохладного и терпкого вина из бутылки. На душе у нее внезапно стало тепло и спокойно, как не было уже очень давно.
========== Глава 10. Тайное и явное ==========
После всего пережитого и увиденного, Рейчел почувствовала себя спокойной только, когда выпила вина и съела кусок окорока с хлебом. Сразу прошла дрожь в руках и спине, утих бешеный стук сердце, а Паоло, заметивший эту перемену в однокорытнике, одобрительно улыбнулся, сверкнув белыми зубами. И все шло прекрасно, вот только винный хмель ударил в голову Рейчел. Сколько она сейчас выпила?
Мирная и тихая беседа постепенно сошла на нет, несмотря на попытки Паоло и Альберто как-то развеселить согревшихся и сонных товарищей. Близнецы же прижались друг к другу и дружно засопели, Арно клевал носом и вскоре закрыл глаза, а кэналлиец, привыкший пить вино, с сожалением посмотрел на пустую бутылку. Ему показалось, что мало?! Какие же люди из Кэналлоа отважные… Но когда Паоло обнял ее за плечи и притянул к себе, девушка от неожиданности испугалась.
— Здесь легко замерзнуть в одиночку, — пояснил он. — Берто, обними Савиньяка.
Растерянно хлопая глазами, Рейчел сочла, что так и впрямь лучше, но ее еще ни разу не обнимал чужой мужчина, поэтому она покраснела еще сильнее. Но для юноши, роль которого она старательно играет, такие объятия нормальны, поэтому не стоит даже подавать виду, что она испугана, дабы не выдать себя неосторожным жестом.
Но пиршество завершилось раньше, чем ожидалось — распахнулась узкая дверь и широким шагом вошел отец Герман — бледный, решительный, одетый в светское платье. Что с ним? Рейчел немного протрезвела, но не решилась приподняться с места, и к тому же Паоло встал первым, закрыв ее собой.
— Что здесь было?! Что вы видели?
— Ничего, совсем, — с легкостью солгал Паоло.
— Здесь есть очень спокойно, — Норберт пихнул локтем в бок пробудившегося братца, которого внезапно охватило желание поболтать, — только достаточно холодно.
— Вам нечего здесь делать. Сейчас вы разойдетесь по своим комнатам, а утром я с вами поговорю, с каждым по отдельности. Пойдемте.
И это все? Конец связанных с Сузой-Музой злоключений подошел к концу? Придерживаясь за стену и чувствуя головокружение, девушка поднялась, Паоло подтолкнул ее вперед, чтобы она шла следом за близнецами, а сам он собирался прикрывать отступление. Благородный и отчаянный человек! Рейчел едва сдержала пьяную улыбку. Жаль, что не все кэналлийцы такие… Краем глаза она заметила, как Паоло запихивает опустевший мешок в камин. А потом — свобода! Она никогда не была так рада видеть стены «загона», как сейчас, поскольку поначалу ей казалось, что Арамона захочет оставить их здесь навечно. Ну, ее и Альберто — точно, остальные слишком благородны. Хотя, не будь Паоло родственником Алвы, мог бы оставить его. Со Свина станется.
— Поспешите, — торопил отец Герман Рейчел и Арно, которые пошатывались от опьянения, но делал вид, что ничего не замечал. — У нас мало времени.
Оказавшись в комнате, девушка услышала, как в замке повернулся ключ, и села на постель. Произошедшее за этот вечер ошеломило ее настолько, что очень хотелось поскорее забыть и орущего, подпрыгивающего Свина, и темную холодную галерею, и призраков. Вино позволило ей ненадолго отказаться от страшных воспоминаний, но теперь они нахлынули с новой силой, и крупная дрожь не желала отпускать. Сняв с себя все вещи, пропитанные сыростью галереи, кроме рубашки, более-менее сухой, девушка быстро залезла под шерстяное одеяло. Понемногу дрожь прошла.
Интересно, сколько сейчас времени? Она бросила рассеянный взгляд на черное беззвездное небо за окном и снова подумала об отце. Почему после смерти он вернулся в стылый мрак Лаик, а не домой? Ведь, судя по рассказам слуг, они где-то видели или слышали призрак Святого Алана, в Надоре. Правда это или ложь, сейчас неизвестно. А кто та, первая девица, переодетая в мужчину? К какому роду она принадлежала? А она сама, Рейчел Окделл с кровавой раной на груди? Получается, ей предстоит умереть в юном возрасте? Но как мог появиться в галерее призрак из будущего, ведь это бред…
По слова близнецов они видели последним рыцаря в лиловом плате герцогов Ноймаринен, а Арно — кого-то в красном. Альберто и Паоло если и принадлежали к старой знати, то очень косвенно, поэтому им привиделись только одни монахи… И как хорошо и в то же время горько, что Эгмонт Окделл услышал свою дочь и оглянулся! Еще бы понять, что все это значило. В Надоре старенькая Нэн иногда рассказывала о Четверых и о древней магии, после того, как погиб Эгмонт. Она словно бы знала больше других и хитро щурилась всякий раз, когда Рейчел напоминала няне, что ей неподвластны Скалы.
— Ох, тан Ричард, не зарекайтесь, — качала седой головой старая мудрая женщина. — Скалы умны и отче Литт был умнее.
На четырнадцатилетие Нэн пыталась подарить девушке книгу о древней магии, каким-то чудом сохраненную в ее комнатушке, во время обыска замка. Наверное, олларовцы сочли ниже своей чести осматривать жилище старой женщины. Но вот беда — попытка провалилась под зорким оком Мирабеллы. Вырвав из рук дочери книгу, разгневанная герцогиня велела слуге сжечь старый древний том, а дочери — молиться, прося прощение у Создателя за ересь. Нэн же удостоилась лишь строгого взгляда, потому что на слабую старушку бы даже у Мирабеллы не поднялась рука.
Воспоминания об отце, няне, Айрис, и всем прочем хорошем, что Рейчел оставила дома, вызвали щемящую боль. Уткнувшись лицом в подушку, она тихо заплакала. Сегодня можно дать волю слезам, если этого никто не услышит.
— Ричард, ты спишь?
— Паоло?!
Сердце сжали лапы ледяного ужаса, но Рейчел мгновенно вспомнила, что лежит под одеялом, а под рубашкой намотаны надежно скрывающие грудь бинты. Повернувшись на спину, она недоуменно посмотрела на замершего возле двери кэналлийца — тот смотрел на нее прямо и строго. Никакого былого озорного веселья в темных глазах.
— Хоть ты и не Ричард. Но, видимо, достойная женщина, раз из-за тебя… Неважно. Ты не против?
Рейчел показалось, что ее сердце сейчас выскочит из груди, но она все же сумела молча кивнуть и указать на стул. Святой Алан, как он узнал?! Приподнявшись на локтях, она смотрела с ужасом на Паоло, не зная, что сказать. Впрочем, вряд ли он пришел сюда, чтобы сказать, что знает про ее тайну, если упомянул об этом вскользь. Тогда зачем и какая беда из-за нее случилось?
— Мне нужно срочно ехать, но я должен тебе кое-что сказать. Это очень старое. Ты избрана Повелительницей, как старшая в роду и по крови. Оно принадлежит тебе.
— Я… — путано бормотала Рейчел, стараясь сдержать новые слезы, — я нет… На самом деле…
Повелительница Скал не стала бы так глупо мямлить оправдания, если бы ее не раскрыли. Сейчас она имела на это полное право, но уважала бы себя гораздо больше, если бы смогла выпрямиться, расправить плечи и ответить Паоло что-нибудь достойное. Но… А почему ему нужно уезжать? Куда?
— Запомни, — кэналлиец был краток, — «Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат».
— Зверя? — мысли лихорадочно забегали, но ответа на вопрос не нашлось. В отобранной Мирабеллой книге, наверное, хранились древние знания, но матушка отрицала все, что связано с абвенианством, называя это ересью.
— Зверя, — подтвердил Паоло. — И не бойся. Я тебя не выдам, да и некому выдавать…