Вряд ли капитан Арамона придерживался той же мысли, скорее всего, ему неинтересно было, кто именно этот мерзавец — он обеими руками вцепился в страшную идею выдать за Сузу-Музу унара Ричарда. Иначе с чего бы ему врываться в учебную комнату на занятии по истории Талига и приказывать Рейчел рассказать все о мятеже в Ренквахе? Это случилось неожиданно, когда у девушки было приподнятое настроение, и они с Арно обменивались записками, а мэтр Шабли старательно делал вид, что ничего не замечает. В отличие от слуг и других менторов, он любил делать унарам небольшие поблажки.
— Унар Ричард! Встать! — проорал Арамона.
Внутри у девушки все похолодело — так было всегда, едва краснолицый злобный толстяк заговаривал с ней, но она скрепя сердце поднялась со стула и храбро посмотрела на Свина. Тот злобно глядел на нее маленькими, блестящими от ярости глазками, словно желая заглянуть в душу. Нет, никогда этого не случится. Интересно, а что бы сделал капитан, узнай, что в его «загоне» находится девушка, причем под личиной ненавидимого им сына мятежника? Сразу бы побежал докладывать начальству или не захотел бы позориться? Но проверять Рейчел совсем не хотелось, а потому она сдавленным голосом выдавила то, что знала о походе отца в Ренкваху. О том, как Придды отказались поддержать Окделла, а так же про то, что Эгмонт оказался марионеткой кого-то из столицы. Вот только кого именно, Рейчел пока не знала точно.
— Вы говорите не о том, унар Ричард, — отмахнулся Свин, все еще продолжая разглядывать ее со злым нетерпением. — Я спрашиваю: сколько людей по милости Эгмонта Окделла погибло в болотах Ренквахи, а еще…
— Спешу вам напомнить, — в прохладном и равнодушном голосе Шабли появились нотки раздражения, — что я объясняю унарам другую тему.
— Ничего. Не вчера родились. Унар Валентин, вы знаете о мятеже в Ренквахе? — взгляд жадных глазок устремился на бледного и спокойного юношу с идеально ровной стрижкой.
— В общих чертах, господин капитан, — ответил тот кратко.
— Вы согласны с унаром Ричардом насчет Приддов?
— Не имею чести знать, господин капитан.
Рейчел готова была поклясться, что, опускаясь на стул, Валентин смерил ее взглядом свысока, полным ледяного презрения. Но в чем она виновата перед ним? Придды всегда отсиживались в тени, когда другие выступали в смертельный бой. Недавно мэтр Шабли рассказывал им Талигойскую балладу, сложенную стихами, и там говорилось что-то «о всаднике в лиловом колете, не проявившем ни героизма, ни мужества». Жаль, что в этот момент она не догадалась посмотреть на лицо унара Валентина! Впрочем, надо умерить свой пыл и простить семейству Приддов это своеобразное предательство, а то чем она будет лучше Арамоны?
— Стыдно, унары, — попытался капитан воззвать своих подопечных к совести. — Уже двое не знают про столь недавние события, наверное, господин мэтр недостаточно строг. Унар Альберто, а что вы знаете?
И, довольно быстро встав, марикьяре торопливо рассказал о мятеже, захлебнувшемся в болотах Ренквахи, при этом поглядывая на Рейчел с сожалением и совестливо. Ему было неприятно из-за того, что приходится делать, иначе Арамона не уйдет. Рейчел понимала, что южанин хотел, как лучше, однако в следующий момент ей стало ясно, что оказана медвежья услуга. Свин не ушел. Встав в позу базарной женщины, руки в боки и довольное выражение на раскрасневшейся от счастья морде, капитан вновь повернулся к ней. Да сколько уже можно?! Стиснув зубы, девушка слушала собственное сердцебиение и ждала чего-то неизбежно-страшного.
— Унар Ричард, повторите то, что сказал унар Альберто.
— Я…
Она рвано выдохнула, чувствуя, как медленно, но верно приближается приступ надорского недуга, знакомый с детства, удушливый и обещающий быть смертельным. Когда-нибудь он ее убьет, может быть, даже сейчас. До боли в покрасневших от холода пальцах вцепившись в гладко выструганный край стола, Рейчел пыталась сделать вдох. Хотя бы один, спасительный вдох, пожалуйста, Создатель… Мирабелла говорила, что на все его воля, так где же он с его помощью? Смешно и горько будет вот так умереть…
Что до Арамоны, то тот сделал вид, что ничего не замечает, лишь скрестил руки на груди и требовательно уставился на нее. И они все смотрели на Рейчел — все двадцать человек, присутствовавших в этой комнате. У них ступор или просто ждут, пока она умрет? Судя по ухмылке Эстебана, последнее, и даже близнецы Катершванц не сказали ничего. Девушка не осуждала их за это, понимая, что они просто запуганы Арамоной, как все в надорском замке запуганы герцогиней Мирабеллой. А воздух между тем, доселе проходивший в горло, как в игольное ушко, теперь перестал попадать в легкие совсем. Значит, так и закончится ее жизнь?
— Унар Ричард, отвечайте! — грохнул Арамона с таким торжеством, словно находился не в учебной комнате Лаик, а во дворце.
Вместо ответа она прохрипела что-то невнятное и мысленно приготовилась к встрече с Создателем, а потом и с отцом. Где-то рядом осторожно зашебутились унары, шепча и делая выводы. А про мерзкие ставки Эстебана на то, через сколько она умрет, Рейчел внимания не обращала.
— Пять таллов!
— Десять!
— Да не пихайся ты, Констанс!
Эстебан, Северин и Константин уже перестали даже шептать и разве что не гоготали хором, но у капитана имелась великолепная способность не замечать того, что ему не нужно. Бросился вперед Шабли, чуть задев локтем Арамону, и тот с гневом на него вытаращился. Рейчел же ничего не оставалось, кроме как с задушенным свистом, вырывающимся из горла, упасть на стул и продолжать надеяться на чудо. Впрочем, бесполезно — мир то ли темнел, то ли тускнул у нее на глазах, а голоса становились все тише.
— Он умирает! — от спокойствия Шабли не осталось и следа. — Унар Арно, помогите мне. Унар Йоганн, откройте окно! Обопритесь на мое плечо, Ричард.
Исполнить последнюю просьбу оказалось трудным делом, поскольку сознание начало заволакивать серым густым туманом, но внезапно пелена рассеялась. Причиной тому послужил страшный грохот — упал бюст Иссэрциала, поставленный в углу комнаты, возле окна. Суза-Муза? Неважно, главное вдохнуть! Прижимая одну руку к горлу, Рейчел вцепилась второй рукой в плечо мэтра Шабли, и тот помог ей покинуть учебную комнату. Сам закашлялся тоже, видимо, страдая похожим недугом. Почему-то женщины переносили его тяжелее, чем мужчины, так однажды заметил Эйвон.
Но вот они вышли на морозный колючий воздух, а следом бодро семенил взволнованный Арно. И у Рейчел получилось сделать долгожданный вдох — как славно! А потом она подняла голову к ясно-голубому небу, взглянула на небольшие белые облака, из-за которых застенчиво выглядывало солнце, и жизнь показалась прекрасной. Что до Шабли, то он еще некоторое время надрывно кашлял, но потом приступ прошел и у него.
— Дурная болезнь, — произнес он сипло.
— Соглашусь с вами…
— Странно, что мужчины от нее могут умереть, — задумчиво проговорил мэтр, — я о таком не слышал. Хотя я ничего и не понимаю в лекарском деле. Берегите себя, унар Ричард.
— Да, Ричард, — пропыхтел сзади Арно, явно от беспокойства забыв про запрет, — берегите себя. Вы еще пригодитесь Талигу.
— Талигойе, — поправила Рейчел невзначай. Уж очень сильно хотелось перевести тему с надорской болезни у женщин на более отвлеченную, еще не хватало, чтобы Арно заподозрил что-нибудь.
— Талигойи нет уже четыреста лет, унар Ричард, — покачал головой Шабли. — Эта слабая страна развалилась, воины не выдержали осаду, и мудрый сильный человек взял правление в свои руки.
«А еще велел казнить Алана и выдал за навозника его жену», — с тоской и ненавистью подумала Рейчел, направляясь обратно в помещение. День выдался морозным и у нее быстро замерзли руки, однако при упоминании Франциска Оллара щеки загорелись гневным румянцем. Ничтожный узурпатор превратил жизнь Женевьев Окделл, в девичестве Эпинэ, в личный Закат, и за это она его презирала. С другой стороны, если бы он не принял это решение тогда — сейчас не было бы Лараков. А ведь за свою жизнь Рейчел успела привязаться к этим богобоязненным и добродушным людям. Особенно, к кузену Реджинальду.