Слуги провели меня в одну из пристроек дома, где я и несколько моих людей и разместились. К счастью до ужина никто с расспросами не лез, а беседа при вечерней трапезе протекала в формальной форме, что позволяло отделываться краткими ответами. Образ слабоумного ребёнка надо было разрушать, и мне приходилось вслушиваться в застольную беседу сестёр, чтобы в нужный момент блеснуть огромными для этих времен познаниями. При переходе разговора на хозяйственные темы стало ясно — время пришло. Выслушав сетования о затруднении проверки счетных записей отгруженного, принятого и запасенного, я торжественно предложил свою помощь.
Княгиня подивилась:
— А ты, батюшка, счётной грамоте учен? Нам то, с сестрами, в младых летах, ни к тому бысти, то молодших нянчили, а то пряли али ткали. В зрелых же годинах неудобь сие постигать.-
— Ну как же. Я отлично знаю математику. Могу и в уме считать, если надо —
По распоряжению хозяйки ключники принесли записи, представлявшие собой длинные накрученные на деревяшки свитки. Их развернули, и на меня нашла оторопь. Буквы я еще мог с грехом пополам разобрать и сложить, но вот цифровая запись предстала в виде какого-то шифровального кода. Ряды клеточек, как для игры в крестики-нолики, с хаотично расставленными внутри буквами перемежались странными закорючками.
— Что сие?-
Младший ключник заглянул через моё плечо и сказал:
— Хлебная роспись. Принято в новый амбар внове две сотни и пяток четьи ржицы с пол-полтретью осьмины. Выдано шешнадцать четвертей с осьминою, да семи разов по тридесяти сем четей без полуосьмины, тако всё и роздано —
— А арабскими цифрами нельзя записать — тут я вспомнил происхождение современных счётных символов — или индийскими?-
Понадеявшаяся на меня и обманутая в лучших чувствах Анна Григорьевна разозлилась:
— Кацы ж тебе цыфири потребны? Мы, чай, не в Ындее, а на Руси, и счет наш, исконно, словенский. Аль и про учение счётное ты лжу сказывал, насмехался над нами?-
В очередной раз я, похоже, крепко сел в лужу. Отступать не хотелось, и мне пришлось потребовать еще раз прочесть приходно-расходную запись. В уме сразу стал складывать целые числа, решив разобраться с дробными потом. Баланс явно не сходился, выдано было больше чем принято.
— Сколько раз принимали в амбар зерно?-
— Един раз. Две сотни и пяток четвертей да к ним пол-полтреть осьмины.-
— И ничего там раньше не лежало?-
— Истинно. В пусте амбар бысть.-
— Значит, со счетом при выдаче ошиблись, меньше выдали.-
— Облыжно ты, князь, вину возводишь. Тем дачам многожды видоков ести. Да меры двукратно считаны.-
— Да не сходится твои записи. Принято двести пять четей с малой толикой, а выдано двести семьдесят пять с чем-то, не может такого быть.-
— В отдачу пошло две сотни семеро десятков да три четверти с осьминою да полуосьминою —
— Ну вот. Сам сознался. Как ты раздать то смог больше чем взял?-
Ключник поклонился княгине и боярыне и произнёс:
— Дозвольте слово прямое молвить —
— Говори, Тришка —
— Мню, дураки княжича Димитрия счётной грамоте учили, окромя устных складывания да вычета, ни чему ни обучен. Добрый вчител ведает, да юноту учит, что в честной приимочной полной мере осемь четей, а в отдаточной без обману шешть. Ну а про то, что он знаков цыфирных не розумеет, да буквенные некрепко, сиесть стыдное дело, по родству ево, непригоже в бесписменниках ходить —
— Ладно, ступай, Трифон-
Закончила урок арифметики боярыня Годунова.
— Ты, отрок, не тужи. Ежели будешь речи наказателей с прилежаньем постигать, то и овладеешь хитрым уменьем счётным. А что небреженьем тебе держали, то на Москве уже ведают —
На этом ужин был завершен, и слуги препроводили меня галереями в выделенную часть хором.
Глава 13
Следующие дни прошли в ожидании возвращения Бориса Годунова от войска. Свободы в этом принявшем доме мне предоставлялось больше чем в родном, угличском. Даже ежедневные походы в церковь не являлись строго обязательными. К тому же изрядно разнообразней был стол, компоненты те же, а разнообразия больше. Вкусно было не смотря на пост. Особенно хороши были десерты, по сладкому я успел соскучиться. Огромным хозяйством управляла сама боярыня Годунова, с помощью старшей сестры. На женской половине терема были слышны детские голоса, но показывать своё потомство гостям никто не собирался. С Марьей Григорьевной, постоянно погруженной в хлопоты по имению, мы встречались редко, совместных трапез больше не проводилось. А пожилую, вдовую княгиню Анну Григорьевну можно было видеть в саду, причём зачастую в одиночестве.