- Знаешь поговорку: жена узнаёт последней...
- Так она последняя и осталась! Что делать, Иваныч? Он уходит!
- Черт с ним, пусть уходит, - поставил точку Печенкин.
2
Бодро, весело вышагивал Илья по привокзальному рыночку, не обращая внимания на возмущенные крики баб, подхватил на ходу из отверстого мешка жменю семечек и, лузгая их, остановился у прилавка, за которым одиноко пребывал продавец корейской моркови. Полноватый, с глазами щелочками, похоже, очень смешливый юноша-продавец не стоял на месте, а все время двигался: руки, ноги, туловище, голова, и с губ при этом слетали звуки яростных каратистских возгласов.
- Бум! Джи! Кия!
Они смотрели друг на друга так, будто были знакомы сто лет, потом сто лет не виделись и вот теперь снова встретились.
- Ты Ким, - сказал Илья.
Кореец сдвинул у переносицы брови и проговорил несогласно и гордо:
- Я - Брюс!
- Нет, ты Ким! - настаивал Илья.
- Нет, я Брюс! Бум! Джи!
- Ну, какой же ты Брюс, ты Ким! - Илья добродушно улыбался, но кореец увидел в этом насмешку. Он выскочил из-за прилавка, встал в боевую позу, однако Илья поднял вверх руку, показывая свою забинтованную ладонь. Кореец склонил голову набок, вопрошая.
- Бандитская пуля, - объяснил Илья.
Кореец понимающе кивнул и стал смотреть по сторонам в поисках подходящего соперника, чтобы доказать, что он - Брюс. Пьющие чай кавказцы, пьющие водку алкаши, омоновцы с автоматами и казаки с нагайками - все они были не соперники. Тогда кореец молча подхватил с прилавка ведро с морковью и направился в сторону станции. Илья взялся за дужку ведра с другой стороны, и они пошли вместе - дружно, весело, в ногу.
Переступая через переплетение рельсов и пролезая под вагонами, молодые люди вышли на другую сторону станции, где было пустынно и грязно. На высоком бетонном заборе, за которым возвышались корпуса железнодорожных складов, висел большой черно-красный плакат, на котором был нарисован, и довольно умело, штурмовик в черной рубахе, галифе и сапогах, поднявший руку в фашистском приветствии. Как солнце с расходящимися лучами, над ним сияла слегка закамуфлированная фашистская свастика. Грозная надпись внизу свидетельствовала и предупреждала: "Охраняет "Русский порядок"".
Перед закрытыми железными воротами прохаживался человек, который, быть может, позировал для этого плаката - белобрысый верзила в черной форме с повязкой-свастикой на рукаве. На боку его болталась резиновая дубинка.
Еще больше прищурив узкие щелочки глаз, кореец оценивающе посмотрел на противника. Этот ему подходил.
- Я - Брюс, - громко шепнул кореец Илье и, поставив ведро на землю, отправился на бой.
Фашист смотрел на инородца, как на диковинку. Его белесые, словно обсыпанные мукой, ресницы часто моргали.
- Эй ты, дай закурить! - провокационно воскликнул кореец и встал в боевую позу.
- Что? Да я... - Фашист от возмущения задохнулся и кинулся вперед, отстегивая на ходу дубинку. - Да я тебя!
- Ки-я!! - пронзительно выкрикнул кореец и довольно высоко подпрыгнул с вытянутой вперед ударной ногой. Удара, однако, не вышло, потому что до противника было еще довольно далеко. Неудавшийся каратист шлепнулся на землю, но тут же бодро вскочил и резво понесся назад. Илья уже был в стартовой позиции. Подхватив на ходу ведро, они рванули к станции. Верзила настигал. Он уже занес дубинку над головой и наверняка достал бы кого-нибудь, если бы не корейская морковь - ведро вылетело вдруг из дужки, опрокинулось на асфальт, фашист ступил в оранжевую склизкую кучу, получая ускорение, проехал на пятках, и ноги его взлетели чуть не выше головы...
Илья и кореец не успели подумать, что спасены, как увидели бегущих навстречу двух других фашистов. Не сговариваясь, ребята свернули резко в сторону и нырнули под стоящие вагоны. Они пересекли несколько составов и спрятались под товарняком, прижавшись спиной к колесу и пытаясь сдержать дыхание.
- А здорово я ему чуть не попал! - громким шепотом похвастался кореец.
- Сколько ударов ты знаешь? - спросил вдруг Илья.
- Шесть.
- Я научу тебя десяти ударам, - пообещал Илья и прибавил: - И ты будешь непобедим.
Кореец посмотрел на Илью, как восторженный и благодарный ученик на своего великого сэнсея.
Три пары ног в начищенных до блеска сапогах и черных эсэсовских галифе остановились напротив, и казалось, что сейчас, как в советском кино про войну, зазвучит громкая и нахальная немецкая речь.
Но речь зазвучала наша, русская.
- Обнаглела нерусь вконец!
- Да запомнил я их обоих. Найдем.
Третий молча мочился.
Илья осторожно вытащил из-за пазухи револьвер и плавно, бесшумно взвел курок. Чтобы не закричать от восторга, кореец зажал ладонью рот.
Словно почувствовав для себя опасность, фашисты ушли.
XIV. Коллективный портрет современной молодежи
1
- Ну, знакомьтесь! - громко и радостно предложил Илья и отступил на шаг.
Мулатка еще раз глянула на корейца, криво улыбнулась и, неохотно протягивая ладонь, назвалась:
- Анджела Дэвис.
Взволнованный кореец чиркнул ладонью по штанине, излишне крепко пожал руку девушки и назвал свое полное имя:
- Ким Ир Сен.
Илья смотрел на них, как родитель на своих удавшихся детей, счастливо и удовлетворенно.
Анджела Дэвис повернула голову в его сторону, скривилась еще больше и, не скрывая раздражения, поинтересовалась:
- Ты специально нас таких подбираешь?
- Каких таких? - не понял улыбающийся Илья.
- Я черножопая, он узкопленочный...
- Как? Узкопленочный? - повторил Илья и заливисто засмеялся.
- Специально таких подбираешь?! - нервно крикнула Анджела Дэвис.
Илья оборвал свой смех.
- Специально? Да, специально. Я выбрал вас специально, - спокойно и серьезно заговорил он, глядя то в глаза мулатки, то в глаза корейца. - Я выбрал вас специально, потому что вы - последние. Сегодня последние становятся первыми, а первые - последними. Вы будете первыми. Я выбрал вас специально...
- Мы последние, а ты какой?! - робея, и от этого еще громче крикнула Анджела Дэвис. - Кто ты, вообще, такой?
Илья грустно улыбнулся и не ответил на вопрос.
Ким почесал затылок и спросил смущенно:
- Ты русский?
- Он с луны свалился, - язвительно вставила Анджела Дэвис.
Илья снова улыбнулся.
- В этой стране нет ни русских, ни нерусских, а есть богатые и есть бедные, есть обманутые и есть обманувшие.
- Как это? Ничего не понимаю, - честно признался Ким.
- Можно и не понимать. Главное - верить. Вы мне верите?
Илья посмотрел на Кима, и Ким ответил:
- Верю.
Илья посмотрел на Анджелу Дэвис, и она, смутившись, сказала в ответ:
- Верю.
- Тогда я вам скажу, - продолжил Илья, - что вы будете первыми членами НОК.
- А что такое НОК? - разом спросили Ким и Анджела Дэвис.
Илья еще раз внимательно посмотрел в глаза товарищей, как бы размышляя, говорить или не говорить, и сказал:
- НОК - это новое общество коммунистов.
На лицах молодых людей возникло разочарование.
- Ха! - сказала Анджела Дэвис. - Да у меня бабка - коммунист! У нас весь барак за коммунистов голосует.
- У нас полгорода коммунисты, - поддержал ее Ким.
Илья помотал головой.
- В этом городе нет ни коммунистов, ни демократов.
- А кто есть? - спросил Ким.
- Есть слепые котята, а кошка куда-то ушла. Они тычутся во все углы и ищут.
- Утопили кошку, - мрачно согласилась Анджела Дэвис.
Все молчали, и никто ни на кого не смотрел.
Илья глянул на часы и медленно, в задумчивости пошел по тротуару. Ким и Анджела Дэвис растерянно переглянусь и направились следом.
- Мы заставим их прозреть и увидеть правду, - заговорил на ходу Илья. Правда вернет им желание жить, и это приведет их к нам. НОК - это справедливость.
- А в него как, записываться надо? - озабоченно спросил Ким.
- Для начала ты выучишь десять ударов. А ты прочтешь "Как закалялась сталь". Потом вы будете испытаны. Потом принесете клятву, - ответил Илья, ускоряя шаг.