Его устремления по-прежнему были обращены на Грецию. Некоторые исследователи даже полагают, что уже с приходом к власти Филиппа V начинается открытый македонский диктат в отношении Греции[505], навсегда похоронивший все возможности подлинно независимого развития федеративной Эллады. Это утверждение не совсем верно. В союзе с Македонией греческие государства продолжали существовать и развиваться; зависимыми они стали лишь с появлением римского фактора. Филипп намеревался контролировать Грецию в качестве гегемона Эллинской лиги, борющегося за мирное и спокойное сосуществование греческих городов. Такая программа постоянно требовала реального подтверждения. По замыслу царя, начало реализации этих планов было положено Союзнической войной, в ходе которой царь убедительно продемонстрировал военное превосходство македонян над греками, лояльное отношение к союзникам и готовность к сотрудничеству. Теперь настало время перенести боевые операции из обессиленной и жаждущей мира Греции в другой регион; при этом новые военные действия должны были пойти во благо греческой торговле. Вероятно, фигура Скердилайда соответствовала «образу нового врага». С одной стороны, он запятнал себя грабежами, поэтому наказание его можно было представить как борьбу за греческие интересы. С другой стороны, Скердилайд нарушил договор с римлянами; вследствие этого македонский правитель не ожидал их вмешательства. К сожалению, Рим, привыкший мыслить иными категориями, усмотрел в слишком активных действиях македонян угрозу своей восточной политике[506].
Можно привести еще один аргумент, подтверждающий отсутствие у македонского царя спешных планов завершения Союзнической войны. Согласно правилам международного права, сторона, выступающая инициатором переговоров о мире, должна была отправить к противнику глашатая[507], который выступал организатором «встречи на высшем уровне». Однако в случае с данной войной Полибий говорит лишь о международных посредниках — послах Хиоса, царя Птолемея и др. Примечательно, что при объявлении войны, наряду с официальным постановлением о ее начале, глашатай был использован — ахейцами и спартанцами (Polyb., IV, 25; 26, 7; 36, 1; 36, 6). Таким образом, ахейский историк подтверждает факт соблюдения греками принятых в международной практике правил. Что касается Клеоника, то автор не употребляет по отношению к нему подобный термин. Кроме того, глашатай должен был быть представителем воюющей стороны, а вышеназванный Клеоник из Навпакта был пленным, хотя и ахейским проксеном. Судя по тем сведениям, которые передает Полибий, он выступал в качестве «курьера», «посланца». Хотя случалось, что глашатай и прежде выполнял разные функции, в том числе и курьерские, все же он был должностным лицом конкретного государства. Посланник Филиппа им не был.
Таким образом, утвердившийся в историографии взгляд, что причиной завершения Союзнической войны стало намерение македонского правителя реализовать свою «западную программу», по нашему мнению, недостаточно обоснован. Война подошла к своему логическому завершению, которое и было оформлено миром в Навпакте.
Глава VIII.
Заключение мира и итоги войны
Когда представители греческих государств собрались на совет, Филипп отправил к этолийцам Арата, Таврнона и еще несколько человек на переговоры (Polyb., V, 103, 1). Этолийцы предложили царю переправиться с войском на их территорию (Polyb., V, 103, 3). Филипп расположился лагерем недалеко от Навпакта, сюда же прибывали этолийские послы (Polyb., V, 103, 4–6). Для обсуждения мирных условий царь отправил к ним синедров (Polyb., V, 103, 7). Первое и основное положение будущего договора гласило, что каждая сторона останется при своих владениях (Polyb., V, 103, 7). Мир на принципах status quo, естественно, устраивал этолийцев. Далее последовало обсуждение частных вопросов (Polyb., V, 103, 8). Полибий сохранил информацию лишь о переговорах с Этолией. Вероятно, со Спартой и Элидой тоже был заключен мир[508]. Допустимо предположение, что представители этих государств также присутствовали в Навпакте.
Полибий не сообщает подробностей ни о предъявленных к этолийцам требованиях, ни о процедуре принятия мирных условий. Как отметил ахейский историк, самым примечательным из выступлений послов было воззвание уроженца Навпакта Агелая, обращенное к македонскому царю и его союзникам (Polyb., V, 103, 9). Дословное изложение этой речи приводит Полибий (Polyb., V, 104):
505
506
Началом восточной политики Рима, по нашему мнению, вероятно, следует считать вторую Иллирийскую войну.
507
В прежние времена вслед за формальным объявлением войны межгосударственные контакты осуществлялись с помощью глашатаев, а не послов, так как безопасность возвестителей защищалась несравненно надежнее. Особа глашатая считалась священной и неприкосновенной. Он пользовался возможностью свободно приближаться к кому бы то ни было даже без предварительной договоренности относительно перемирия, не подвергаясь при этом опасности угодить в плен: