Иной тип представляют собой монографии, посвященные различным проблемам античной истории, в которых так или иначе затрагиваются, в том числе, и некоторые аспекты Союзнической войны. Убедительную характеристику причин войны дал Дж. Файн[70]. То, что Полибий называл предлогом войны, по мнению исследователя, на самом деле имело основное значение: сближение Мессении с врагами Этолийского союза грозило кардинально изменить соотношение сил. Несомненно, прав он и в том, что ни Этолийский союз, ни группа Доримаха и Скопаса не были заинтересованы в развязывании большой войны с участием Македонии. Не обошел вниманием Союзническую войну и Герман Бенгтсон в своем труде о стратегиях эллинистического времени. Исследователь останавливается на функциях стратегов в державе Антигонидов[71]. Он считал, что кроме Тавриона, оставленного Антигоном Досоном уполномоченным по делам Пелопоннеса, в качестве стратега следует выделить македонца Александра, в ведении которого находились фокидские города. Спорное упоминание о последнем сохранилось у Полибия (V, 24, 12) в связи с этой войной.
Еще одну группу исследований составляют произведения, посвященные Эллинским лигам 338, 302 и 224 гг., образованным под эгидой Македонии[72]. Самым спорным в современной историографии остается вопрос о так называемых «стражах мира» в лиге Филиппа и Александра. Кто они такие? Какие функции выполняли? Почему носили столь расплывчатое наименование — «лица, поставленные на страже общего дела» (Ps.-Dem., XVII, 15)? Почему единственное упоминание о них содержится лишь в речи Псевдо-Демосфена? Эти и другие вопросы совсем недавно были поставлены исследователями[73]. Тем не менее большинство современных авторов за редким исключением ограничиваются лишь краткими упоминаниями о них[74]. В число «стражей мира» иногда включают командиров македонских гарнизонов в Греции[75], гегемона и его заместителя[76]. По мнению Э. Босворта[77], неясность терминологии была намеренной, так как оставляла Александру свободу выбора для назначения своих людей на эту должность. Союз 302 г. также относится к малоисследованным темам. Г. Бенгтсон даже заявил[78], что о нем и не вспомнили бы, если бы не находка надписи в Эпидавре (SVA, III, 446). Объясняется такое равнодушие исследователей тем, что основное их внимание сосредотачивается на союзе 338 г., при изучении которого в качестве дополнительного источника привлекается вышеуказанная надпись, хотя союз 302 г. не был точной копией лиги Филиппа. Примечательно, что далеко не все историки прослеживают развитие этих организаций до лиги Антигона Досона. Если же сопоставление этих двух лиг и союза 224 г. имеет место, то исследователи, как правило, делают следующие выводы: отличие союза Антигона Досона с греками от предшествующих греко-македонских лиг состоит в том, что его членами были в основном федерации; участники имели больше самостоятельности, и лига Досона носила не все-греческий характер[79]. Исследование всех трех лиг позволяет проследить развитие союзных организаций, роль условий договора Общего Мира в македонско-греческих взаимоотношениях, а также выявить реальное соотношение сил партнеров в союзе Антигона и Филиппа V.
В ряде работ исследуются социальные проблемы в греческих государствах III в. Труды, посвященные социальным реформам, проведенным в Спарте Агисом и Клеоменом[80], отражают неоднозначный подход исследователей к внутренним событиям в этом государстве и его внешнеполитическим акциям. Так, Д. Мендельс, на примере нескольких кризисов, в том числе и в годы Союзнической войны, доказала непричастность Филиппа V к поддержке низов общества и разжиганию социальных конфликтов[81]. П. Олива ограничился высказыванием, что в этой войне демократические силы выступали на стороне этолийцев, а консервативные поддерживали ахейцев и Македонию[82].
72
В дополнение к литературе, указанной в сн. 15, см. также:
74
75
76
79
80
81
82